Странно…
Лаборатория располагалась в изолированном помещении сверхсекретных катакомб, под многотонным слоем земли и бетона, а Фурцев все равно улавливал эхо. Тихое, едва слышное, но вполне ощутимое и такое знакомое… ну просто до одури знакомое. Если верить бою невидимых курантов, заканчивались очередные сутки.
Гость ждал. Молча и терпеливо. И неподвижно. Военная выправка, плотно сжатые губы, заносчивый пронзительный взгляд, выпяченный, будто вырубленный подбородок. Из крепкой древесины вырубленный. Широченные плечи. Здоровенные бицепсы. Хилого от природы Фурцева всегда занимал вопрос, где предел злого упертого терпения этого вояки.
Впрочем, нет, не всегда. Не сейчас – точно. Сейчас ему было наплевать на солдафона, застывшего у двери. Куда больше его занимала таинственная природа звуковых волн. Ну не могли они, физически не могли преодолеть толщу земли. И защитный купол крепленого спецбетона. И надежные непроницаемые стены. И двери, обитые мягким пластиком, что поглощает любой шум извне. Без остатка поглощает.
И все-таки Фурцев слышал древние куранты. Необъяснимый феномен? Легко объясняемый…
За долгие годы, прожитые в Центральном Периметре страны, он слишком привык к этим нудно-тягучим звукам. Пропитался ими. Ведь именно они с устрашающей регулярностью отмеряли (или отнимали?) драгоценное время доктора Фурцева. И вот результат. Теперь внутренние часы его собственного организма – Господин Персональный Хронос – общаются со своим хозяином, мастерски имитируя куранты. Что ж, слуховые галлюцинации явление по нынешним временам достаточно обыденное.
Стоп! А вот это уже не обман слуха. Человек у двери скрипнул начищенным сапогом. Специально, конечно. Даже рядовой гвардеец из президентских Караулов слишком хорошо владеет своим телом, чтобы так вот опростоволоситься. Впрочем, рядового гвардейца за подобную вольность уже отправили бы в карцер, а этот… Ничего, этот подождет. Если реагировать на всех, кто жаждет привлечь внимание к своей персоне, где взять время насладиться маленькими радостями собственной скоротечной жизнью?
А доктор Фурцев наслаждался. Доктор Фурцев был доволен. Еще бы! Прекрасное настроение, прекрасный опытный материал, прекрасная работа! Если бы еще не этот осел в военной форме, внимательно наблюдавший за доктором и за тем, другим… Который неподвижно лежит на лабораторном столе.
За мертвым.
За убитым.
Тело молодого гвардейца из личной охраны Президента идеально подходило для эксперимента. Да, именно то, что нужно! Не какая-нибудь тупая неповоротливая гора мышц – за такими телохранителями обычно предпочитали прятаться амбициозные мэры из глубинки, – а невысокий жилистый крепыш. И потомственный боец к тому же.
