— Мы оба можем ее попросить. Мне кажется, там будет очень весело. В отеле остановится куча приезжих семей, и там устроят охоту за сокровищами и всякие пикники и праздники.
— Ой, не очень-то я люблю эти сборища.
— Да ты что! Это так интересно. Туда приедут мои товарищи по Итону. Я о тебе позабочусь, не волнуйся. Скучно не будет.
— Уж постарайся, — попросила Барти. И впервые за долгое вре мя ей удалось по-настоящему улыбнуться.
Какое-то время они шли молча.
— Извини меня за вчерашнее, — сказал Джайлз. — Ведь я поставил тебя в неловкое положение.
— Мы оба оказались в неловком положении.
— Да. Прямо как взрослые.
— Да.
— Хотя мама потом извинилась передо мной. Сказала, что не так нас поняла. А у тебя она просила прощения?
— Просила, — ответила Барти, — сразу же.
— Хорошо. Знаешь, она действительно очень высокого мнения о тебе.
— Мне кажется, это не совсем так, — усомнилась Барти.
— Нет, правда, Барти. Клянусь. Когда тебя не бывает дома, нас начинает тошнить от ее разговоров о тебе, о том, какая ты замечательная, трудолюбивая и какие у тебя прекрасные манеры. — Джайлз широко улыбнулся. — Просто до отвращения. Спроси у близняшек.
— Надо полагать. Господи, мне нужно сказать тете Селии, чтобы она этого не делала.
— Когда это моя мама обращала внимание на то, что ей кто-то говорит?
— Не часто, — серьезно посмотрев на него, согласилась Барти.
— И уж коли мы заговорили об этом, я знаю, тебе кажется, что все на тебя смотрят как на чужую, не как на члена нашей семьи. Ты не права. Все совсем наоборот.
— Да нет, Джайлз, ты лукавишь. Я не верю, будто ты в самом деле так думаешь.
— Вот и напрасно. Послушай, как-то раз бабушка спросила маму, не хочет ли она отправить тебя учиться в интернат. Знаешь, что она ей ответила? Я имею в виду, мама?
— Нет, не знаю.
— Она сказала: «Мне ни разу в жизни даже не пришла в голову мысль, чтобы отправить далеко от дома хоть какую-нибудь из моих девочек. Я хочу, чтобы они все росли дома, со мной». Вот так. Разве в этих словах есть хоть отзвук того, что ты чужая?
— Слава богу, нет, — сказала Барти. Она вдруг почувствовала себя как-то очень приподнято, словно кто-то дорогой только что подошел к ней и крепко-крепко обнял. Словно она оказалась под надежной защитой после леденящей душу опасности, которая долгое время всерьез ей угрожала. И она снова повторила: — Слава богу, нет.
— Так что ты, Барти, на самом деле очень много лишнего навыдумывала. Это неудивительно, я все понимаю, — поспешно добавил он, — только больше не нужно так делать.
— Да. Да, наверное, ты прав.
Они снова пошли молча.