Красный сердолик - Филлис Уитни

Красный сердолик

Оказавшись подозреваемой в убийстве Майкла Монтгомери, своего бывшего жениха, Лайнел Уинн, сотрудница крупного чикагского универмага, не особенно надеясь на полицию, начинает собственное расследование. Вскоре девушке удается подобраться настолько близко к разгадке, что из охотника она превращается в дичь. Покушения следуют одно за другим, и самое страшное, что преступник, несомненно, кто-то из ближайшего окружения Лайнел и Майкла. Единственно, кому можно доверять, кто делает все возможное, чтобы защитить девушку от неведомой опасности, — без сомнения, Билл, которого она знает тысячу лет, и всегда считала просто другом…

Читать Красный сердолик (Уитни) полностью

Глава 1


Теперь в универсальном магазине Каннингхема снова все спокойно. Сильвестр Геринг, оказавшись рядом с моим кабинетом, обычно заглядывает в дверь и говорит: "Привет, Лайнел!" Иногда он заходит ненадолго, чтобы полюбоваться картинками на стенах; бывает, мы кое о чем вспоминаем. Его дни заполнены рутинной работой: поимка мелких магазинных воришек — это вам не охота за убийцей.

Он никогда не упоминает о нашем совместном расследовании дела, имевшего столь трагическую развязку. Но время от времени мы с ним многозначительно переглядываемся, потому что являемся заговорщиками и знаем об этом.

В конечном итоге ничто не помешало правосудию свершиться. Виновники расплатились за свои злодеяния сполна. И все же мы с Герингом знаем то, что знаем: в газетных репортажах нашла отражение только часть правды.

Есть такие места в магазине, мимо которых я до сих пор не могу пройти без содрогания. И, проходя по узкому проходу, ведущему к отделу оформления витрин, мимо грузового лифта, я испытываю беспокойство. Кладовую для манекенов я вообще не переношу и стараюсь держаться от нее подальше, даже если приходится ради этого избирать самые несуразные маршруты. Хуже всего то, что мне не дают покоя некоторые символы и знаки, приобретшие зловещий смысл в связи с этой историей; и, к сожалению, нет такого маршрута, который позволил бы обойти их.

Взять хотя бы красный цвет. С тех самых пор я не ношу ничего красного, потому что этот цвет стал чем-то вроде лейтмотива тех ужасных дней. Он таился в глубинах нашего существа, словно сеть, сплетенная из вен, чтобы время от времени всплывать на поверхность, наполняя душу страхом. И еще совы. Мне часто снится один и тот же томительный момент: я стою в темноте, и эти пластмассовые существа толпятся вокруг меня, преграждая путь к спасению.

А запах хвои неизменно пробуждает в моей памяти тот миг, когда свет погас, и чьи-то кошмарные руки вслепую тянулись ко мне из мрака. Странно осознавать, что ты обязана жизнью запаху рождественской елки.

Но самое худшее — это ощущение того, что я слышу нескончаемые звуки граммофона Сондо. Для меня в тех комнатах не перестает играть призрачная музыка, и средь бела дня мурашки пробегают по моей коже, когда по радио передают «Станцуем бегуэн».

Хотя до того вторника в конце марта я никогда не считала себя слабонервной. В тот день все и началось — в день, когда Майкл Монтгомери снова вышел на работу.

Я сидела за столом в своем маленьком рабочем кабинете на восьмом этаже и с чувством безнадежности взирала на лист бумаги с набросками рекламных объявлений. С раннего утра я находилась во взвинченном состоянии, и это сказывалось на работе.