Но Оливер — о чем ему постоянно напоминали — был одним из счастливейших мужчин Лондона, и он, даже если временами сомневался, все же, как никто другой, понимал неоспоримость этой истины. Налицо был его коммерческий успех, восторженные отзывы критики, ослепительная жена и чудесная семья.
— Не плачьте! Дорогая, милая Сильвия, не плачьте. Идите, идите сюда, пожалуйста. Дорогая моя…
Селия раскрыла объятия, и Сильвия, как ребенок, упала в них. Но только на мгновение — она тут же отстранилась и вытерла лицо тыльной стороной ладони.
— Простите, леди Селия. Не так бы я должна себя вести, когда вы принесли мне показать своих девочек. Простите меня. Простите!
— Что вы, Сильвия, не нужно. Дайте-ка… позвольте я поставлю чай. Садитесь вот сюда и подержите детей. Если вы справитесь с обеими. Барти, идем со мной. А потом можно и поболтать.
Селия вышла во двор наполнить водой чайник. Барти последовала за ней, словно маленький преданный щенок. Она обладала неиссякаемой энергией, всюду поспевая на маленьких тонких ножках. То, что половину своей короткой жизни она была привязана к ножкам стола или заточена на высоком стуле, похоже, не причинило ей вреда. Селия взглянула вниз — на ее маленькую забавную рожицу с широко распахнутыми глазами, на копну золотисто-каштановых волос и огромный синяк на щеке. Это Сильвия поставила его. Поначалу она лгала, что Барти упала с лестницы, затем — что ее ударил Фрэнк, когда они играли. А потом вдруг призналась Селии, что на самом деле это ее работа.
— Она так действует мне на нервы, леди Селия. Как веретено, вьется, лазает где ни попадя, а потом ноет, чтобы ее вытащили. Сладу нет. Она не понимает, что мне приходится держать ее взаперти ради ее же блага.
Вот тут-то Сильвия и заплакала.
У нее самой на виске багровел синяк. Она сказала: Фрэнк хлопнул ее дверью, но Селия знала, что и это неправда. Такого не могло быть. Выглядела Сильвия совершенно разбитой и больной.
— Я опять влипла. Я знала, что так и случится, знала и постоянно твердила об этом Теду, но он все время пристает, так и лезет, я не в силах его удержать. — Мерой ее страдания было то, что она решилась заговорить об этом с Селией. — Это все выпивка, леди Селия, он начал много пить. Как мы справимся, как? А представьте, вдруг все будет, как в прошлый раз… только представьте… — И она снова разрыдалась.
— Ах ты, Барти, — сказала Селия, подставляя чайник под кран во дворе, — ах, Барти, Барти, что же нам с тобой делать?
И вдруг — когда Барти улыбнулась ей, подобрала камень и принялась гонять его по двору, точно так, как, она видела, делали ее братья, а затем сунула свою грязную ладошку в руку Селии, — вдруг, совершенно неожиданно, Селия четко осознала, что́ именно ей нужно сделать.