Селия оказалась права: поначалу Оливер противился рискованной любовной игре, но смесь эмоционального шантажа и решительного наступления на его чувства очень быстро сделала свое дело. Селия встречалась с Оливером в полдень в большом доме в Хэмпстеде, где он жил со своим отцом. Тот проводил целые дни в издательстве, и Оливеру легко было притвориться, что у него ланч с писателями или встреча в мастерской художника. Любовники поднимались наверх, в комнату Оливера, большую, светлую, с рядами книжных полок, огромными окнами во весь этаж, откуда открывался вид на Хит, и проводили час или около того в довольно узкой, с буграми кровати, ставшей для Селии настоящим раем. От физической близости они почти сразу испытали необычайный восторг. У Оливера практически не было опыта: все познания он приобрел в объятиях одной-двух хористок, с которыми познакомился через своего друга по Оксфорду. Однако и этого опыта оказалось достаточно, чтобы состоялось посвящение Селии. В первый раз она лежала, скованная страхом в ожидании дискомфорта, даже боли, глядя в лицо Оливеру, когда тот обнял ее и пообещал быть очень осторожным, но вслед за тем Селия сразу же открыла в себе острую способность наслаждаться этой близостью.
— Все было прекрасно, так прекрасно, — сказала она, откинувшись и тяжело дыша, вся в струйках пота, улыбаясь Оливеру. — Кажется, будто внутри меня наконец распутался какой-то клубок.
Оливер поцеловал ее, подивившись ее удовольствию и своей способности ей его доставлять, затем налил им по бокалу шампанского из довольно теплой бутылки, которую умыкнул из отцовского погреба. Так они лежали рядышком, еще целый час рассказывая о том, как сильно они любят друг друга, прежде чем пора было собираться: ему — назад в издательство «Литтонс» на Патерностер-роу, ей — к сестре в Кенсингтон. По пути она задержалась в магазинах Найтсбриджа, чтобы набить сумку образцами шерстяных тканей. Два дня спустя состоялось новое свидание, а через два дня — еще одно. А потом Селия вернулась домой. Голова ее была переполнена счастливыми воспоминаниями, а сердце — еще большей любовью, чем прежде.
Она подсчитала, что в течение той недели вполне могла забеременеть, но, увы, ей пришлось еще два раза наведаться в Лондон, прежде чем месячные в очередной раз так и не пришли, а через какое-то время ее начало подташнивать.
А потом, несмотря на ее счастье, наступило страшное возмездие. Селия предстала перед родителями, храбрая и решительная, а перед ней предстал Оливер, потрясенный и перепуганный. Это было куда хуже: он столкнулся не только с фактом ее положения, но и с демонстрацией ее пугающей воли и, кроме того, с явлением, в котором был вынужден признать склонность к обману. После их первого любовного свидания Оливер хотел предохраняться, но Селия отказалась, заявив, что ей больно и в этом нет никакой нужды, так как она следует проверенным рекомендациям, со знанием дела рассуждала она о спринцовке, которой у нее в помине не было. Оливер удивился, но уступил.