Сердитое перешептывание пронеслось над скамьями, но открыто никто не высказался.
«Второй раз лорд Брок встал перед советом и потребовал доказательств, и второй раз это никого не озаботило. Да и какие доказательства могут быть? Родимое пятно в виде королевской короны на заднице Луфара? Доказательства — это скучно. Доказательства — это утомительно. Доказательства — это совершенно неуместно. Люди охотнее проглотят ложь, чем возьмутся за труд отыскивать правду, особенно, если это не совпадает с их личными целями. Большинство из нас предпочтут короля, у которого нет ни друзей, ни врагов, королю, у которого навалом тех и других. Большинство из нас не хочет ничего менять, не хочет рисковать, потому что будущее весьма неопределенно».
Руки поднимались. Еще и еще. Луфара уже поддержало столько людей, что помешать его избранию теперь не могло ничто.
«Это похоже на огромный валун, который с грохотом катится вниз по холму. Никто не решается встать на его пути, чтобы не быть раздавленным. Люди стараются собраться за ним и добавить свои усилия к общему делу в надежде отхватить потом лакомый кусочек».
Брок обернулся. Его лицо было трагически мрачным, он быстро прошел через зал и покинул заседание. Возможно, он надеялся, что за ним устремится значительная часть членов Открытого совета.
«Но и в этом, как и во многом другом, его ожидало горькое разочарование».
Не больше дюжины самых верных сторонников последовали за ним и покинули Круг лордов.
«У других оказалось больше здравого смысла».
Лорд Ишер обменялся долгим взглядом с Байязом, потом поднял бледную старческую руку. Лорды Барезин и Хайген поняли, что большинство их сторонников хотят присоединиться к партии молодого претендента, переглянулись и заняли свои места, храня осторожное молчание. Скальд открыл было рот, чтобы выразить протест, но огляделся, хорошенько подумал и с явным нежеланием медленно поднял руку.
Больше возражений не было.
Король Джезаль Первый был возведен на трон почти единогласно.
Они снова поднимались на Высокогорье, и чистый бодрящий морозный воздух знакомо щекотал горло Логена. Поход начался легко, на лесистом склоне подъем был почти неощутим. Потом деревья поредели, и тропа привела их в долину среди поросших травой холмов, прорезанную струящимися ручейками, усеянную темными пятнами осоки. Теперь долина сузилась до ущелья, по обеим сторонам которого высились голые каменные гряды, а потрескавшиеся осыпи становились все более крутыми. По обеим сторонам ущелья вздымались две большие скалы. За ними виднелись смутные очертания горных вершин — серые, светло-серые и совсем светлые, на расстоянии сливавшиеся с насыщенным влагой серым небом.