— Очень легкомысленно с моей стороны, — произнес голос за спиной Глокты.
— Что вы имеете в виду?
— Оставить это там. Но иногда лучше действовать быстро, чем осмотрительно. Правда, калека?
— Я помню это, — пробормотал Глокта.
Стало еще холоднее. Он дрожал как осиновый лист.
— Я помню это!
— Конечно! — прошептал голос.
Женский голос, но это была не Арди. Низкий хриплый голос, от звука которого у него задергался глаз.
— Что я могу сделать?
Полковник чувствовал, как нарастает отвращение. Раны на красном мясе зияли. Мухи жужжали так громко, что он едва расслышал ответ.
— Возможно, тебе следует отправиться в Университет и спросить совета. — Ледяное дыхание коснулось его шеи, по спине пробежала дрожь. — Возможно, там… ты сможешь узнать про Семя.
Глокта, шатаясь, добрел до нижней ступеньки лестницы и прислонился к стене. Дыхание со свистом вырывалось из горла, сдавленного рыданием. Левая нога дрожала, левый глаз дергался, словно они были связаны одной болью, пронзавшей его таз, живот, спину, плечо, шею, лицо. Эта боль нарастала с каждым мгновением.
Он с трудом заставил себя успокоиться. Стал дышать глубоко и медленно. Заставил себя отвлечься от боли и подумать о другом.
«Например, о Байязе и его неудачном путешествии за этим Семенем. В конце концов, его преосвященство ждет, а он не отличается терпением».
Глокта вытянул шею и почувствовал, как щелкнули позвонки между искривленными лопатками. Он прижал язык к деснам и захромал с лестницы в прохладную темноту книгохранилища.
Здесь ничто не изменилось за прошедший год.
«Или за несколько прошедших веков».
В сводчатых помещениях стоял затхлый запах древности, их освещала только пара тусклых, мерцающих светильников, тянулись прогнувшиеся полки, скрытые колеблющимися тенями.
«Пора еще разок покопаться в пыльных отходах истории».
Адепт-историк тоже совсем не изменился. Он сидел за своим покрытым пятнами столом, погрузившись в кипу бумаг весьма древнего вида, освещенный танцующим пламенем одинокой свечи. Он поднял голову, когда Глокта приблизился.
— Кто там?
— Глокта. — Он подозрительно вглядывался в темный потолок. — А что случилось с вашим вороном?
— Умер, — печально пробормотал старый библиотекарь.
— Стал историей, можно сказать!
Но старик не улыбнулся.
— Ах да. Это случится со всеми нами. — «И с некоторыми даже раньше, чем с остальными». — У меня к вам есть вопросы.
Адепт-историк наклонился над столом, настороженно вглядываясь в лицо Глокты, словно никогда прежде не видел перед собой человека.
— Я помню вас.
«Чудеса случаются».
— Вы спрашивали меня о Байязе. О первом ученике великого Иувина, о первой букве в алфавите…