— Им становится так одиноко ближе к концу, — посетовала она, — особенно кто ни разу не женился. Ни детей, ни внуков, не о ком позаботиться.
Я согласилась, улыбнулась и вприпрыжку побежала за ней по широкому белому коридору. Дверь за дверью, в промежутках между которыми висели вазы; из ваз выглядывали не слишком свежие фиолетовые цветы, и я рассеянно подумала, что кто-то их, наверное, меняет. Но спрашивать не стала. Не останавливаясь, мы промчались по коридору и достигли двери в самом конце. Сквозь стеклянную панель вырисовывался аккуратный садик по ту сторону. Медсестра открыла дверь и наклонила голову, давая понять, что я должна пройти первой, после чего последовала за мной по пятам.
— Тео, — окликнула она нарочито громко, хотя я не видела, к кому она обращается. — К вам гости… — Она повернулась ко мне. — Простите, я забыла, как вас зовут.
— Эди. Эди Берчилл.
— Эди Берчилл пришла к вам в гости, Тео.
В этот миг я заметила железную скамейку позади низкой изгороди и встающего с нее пожилого мужчину. Он сутулился и держался за спинку скамейки, отчего стало ясно, что он поднялся на ноги при нашем появлении, повинуясь привычке, рудименту старомодных манер, которыми, несомненно, обладал всю жизнь. Мужчина заморгал сквозь толстые стекла очков, похожие на бутылочные донышки.
— Добрый день, — поздоровался он. — Присаживайтесь.
— Оставляю вас наедине, — предупредила медсестра. — Я буду за дверью. Крикните, если вам что-то понадобится.
Она кивнула, скрестила руки на груди и щеголевато пошла обратно по дорожке, выложенной красным кирпичом. Дверь захлопнулась за ее спиной, теперь мы с Тео были в саду одни.
Старик был крошечным, от силы пяти футов ростом, и обладал довольно дородным телом, из тех, что при желании можно изобразить, небрежно набросав баклажан и перетянув его ремнем в самом широком месте. Он кивнул увенчанной хохолком головой.
— Я сижу здесь и смотрю на реку. Знаете, она ведь никогда не замедляет ход.
Мне понравился его голос. Его теплый тембр напомнил мне, как в раннем детстве я сидела по-турецки на пыльном ковре и грезила наяву, пока взрослый с неясно различимым лицом нашептывал мне что-то успокаивающее. Внезапно я поняла, что не представляю, с чего начать. Мой визит сюда — чудовищная ошибка, я должна немедленно уйти. Я открыла рот, собираясь откланяться, когда он продолжил:
— Простите, я отвлекся. Боюсь, не могу вас припомнить. Не обижайтесь, меня подводит память…
— С ней все в порядке. Мы прежде не встречались.
— Вот как? — Он умолк, только его губы медленно двигались в такт мыслям. — Понимаю… что ж, как бы то ни было, вы здесь, а гостей у меня немного… Ради бога, извините, но я уже забыл ваше имя. Джин назвала его, но…