— Лучше проведите время за осмотром башни, проникнитесь духом дома, — продолжила Перси. — Тем, как работал наш папа.
— Да, — согласилась я, — конечно. Это очень важно.
Я была разочарована собой и не могла отделаться от ощущения, что я тоже смиренно подчинилась указаниям Перси Блайт. В глубине моей души шевельнулось упрямство.
— И все же, — услышала я свой голос, — кое-что осталось нераскрытым.
На полу захныкал пес, и Перси сузила глаза.
— Неужели?
— Я заметила, что мистер Гилберт не взял интервью у Юнипер, и подумала, что могла бы…
— Нет.
— Я понимаю, вы не хотите ее беспокоить, и обещаю…
— Мисс Берчилл, поверьте, из разговора с Юнипер вы не вынесете ничего нового о работе нашего отца. Она даже не родилась, когда «Слякотник» был написан.
— Конечно, но статья посвящена вам троим, и я все же хотела бы…
— Мисс Берчилл, — голос Перси был ледяным, — вы должны понять, что наша сестра нездорова. Я уже была с вами откровенной: в юности она пережила крушение всех надежд, разочарование, от которого так и не оправилась.
— Да, верно, и мне бы в голову не пришло обсуждать с ней Томаса…
Лицо Перси побелело, и я осеклась. Впервые я видела ее испуганной. Я не собиралась произносить его имя, и оно повисло между нами, словно облако дыма. Перси схватила очередную сигарету.
— Лучше проведите время за осмотром башни, — повторила она с суровой медлительной окончательностью, которой противоречил дрожащий спичечный коробок в ее руке. — Проникнитесь тем, как работал наш папа.
Я кивнула; странное беспокойство грузным комом осело в животе.
— Если у вас останутся какие-то вопросы, задайте их мне. Не сестрам.
В этот миг вмешалась Саффи в своей собственной неподражаемой манере. Во время моего обмена репликами с Перси она опустила голову, но сейчас подняла глаза, ее лицо приняло радостное и кроткое выражение. Ее голос был ясным и совершенно бесхитростным:
— Разумеется, это означает, что она должна взглянуть на папины записные книжки.
Возможно ли, что вся комната застыла от этой фразы, или мне только показалось? Никто не видел записных книжек Раймонда Блайта ни при его жизни, ни за пятьдесят лет посмертного изучения его творчества. Слагались легенды относительно того, существуют ли они на самом деле. И услышать столь небрежное упоминание о них, узреть возможность коснуться их, прочесть рукописи великого человека, пробежаться кончиками пальцев по его мыслям в самом месте их формирования…
— Да, — чуть слышно пролепетала я. — Да, пожалуйста.
Перси тем временем повернулась к Саффи, и хотя надежды разобраться в нитях, которые протянулись между ними почти за девяносто лет, у меня было не больше, чем надежды распутать подлесок Кардаркерского леса, я поняла, что удар нанесен. Жестокий удар. Я также поняла, что Перси не желает показывать мне эти записные книжки. Ее сопротивление только распалило мою охоту, потребность подержать их в руках, и я затаила дыхание, пока близнецы продолжали пикировку.