Она прищурилась сквозь дождь, пытаясь что-либо рассмотреть.
Ручей разбух и мчался вперед; она слышала, как он кувыркается и ревет по пути к лесу. Такими темпами мост к утру снесет.
Чуть повернув голову налево, она ощутила сердитые взгляды часовых Кардаркерского леса. Услышала ветер, прячущийся в верхушках деревьев.
Перси дала фонарику еще один шанс. Проклятая штуковина продолжала ее игнорировать. Она двинулась дальше по направлению к дороге, медленно, осторожно, внимательно глядя вперед.
Сверкнула молния, и мир стал белым; промокшие поля покатились прочь, лес отступил, замок скрестил руки в разочаровании. Застывшее мгновение; Перси ощутила безмерное одиночество, внутри ее было так же холодно, мокро и белым-бело, как и снаружи.
Она увидела это в последнем отблеске молнии. Нечто впереди. Нечто совершенно неподвижное.
Боже праведный, нечто формой и размером с человека.
Том привез цветы из Лондона, небольшой букетик орхидей. Их было сложно найти, пришлось изрядно раскошелиться, и когда день сменился вечером, он пожалел о своем выборе. Орхидеи казались потрепанными, и он начал сомневаться, что магазинные цветы понравятся сестрам Юнипер больше, чем понравились бы ей самой. Еще он привез подаренное на день рождения варенье. Боже, он нервничал.
Посмотрев на часы, он решил больше этого не делать. Он безнадежно опаздывает. Исправить уже ничего нельзя; поезд остановили, он был вынужден искать другой автобус, а единственный, который направлялся на восток, уходил из соседнего города, поэтому ему пришлось бежать много миль по пересеченной местности, только чтобы выяснить, что рейс сегодня отменен. Этот автобус явился ему на замену через три часа, когда Том уже собирался отправиться пешком в надежде поймать попутную машину.
Он облачился в форму; через несколько дней ему предстояло вернуться на фронт, к тому же он привык к ней; но из-за переживаний тело затекло, и куртка сидела на плечах как-то странно. Еще он надел медаль, ту, которую ему вручили после канала Эско. Том испытывал к ней смешанные чувства… каждый раз, надевая ее, он вспоминал всех парней, которых они потеряли, отчаянно пробиваясь из преисподней; но, судя по всему, она много значила для других, например его матери, и он решил, что так будет лучше, учитывая, что ему предстоит первая встреча с родными Юнипер.
Ему было важно им понравиться, важно, чтобы все прошло как можно более гладко. Скорее ради нее, чем ради себя; двойственность Юнипер смущала его. Она часто говорила о сестрах и своем детстве, всегда с любовью. Слушая ее и вспоминая собственное мимолетное знакомство с замком, Том воображал идиллию, деревенскую фантазию, более того, нечто вроде волшебной сказки. И все же она долго не хотела приглашать его домой, становилась почти подозрительной при любом намеке на это.