Нарцисс не замедлил с похвалой отозваться о том, что он называл «мудростью цезаря», и помог составить послание Вибию Марсу. Потом он постарался как можно скорее проститься с императором, поскольку, даже составляя письмо сирийскому легату, он не переставал думать о весьма щекотливом и опасном поручении, данном ему Мессалиной.
Рим уже давно окутала ночь. Императорский дворец потонул во мраке, лишь несколько светильников горело в галереях и помещениях стражи. Можно было, однако, заметить приглушенный свет, движущийся по коридорам и портикам в направлении жилища Нарцисса. Свет остановился возле двери в его комнату. В дверь тихонько постучали, и ее открыл сам Нарцисс. На пороге стояли два человека огромного роста, похожие на гладиаторов. Нарцисс впустил их в комнату и, оглядевшись кругом, запер дверь.
— Время подходящее, — шепотом сказал он. — Вы должны действовать быстро и бесшумно. Потом я выведу вас из дворца через потайную дверь. Вот половина обещанной суммы. Другую получите тогда, когда все будет сделано. Где комната, знаете?
Мужчины кивнули.
Нарцисс добавил:
— Мать спит в соседней. Смотрите, не разбудите ее. Это вам.
Один из мужчин взял мешочек с золотыми монетами, после чего они сразу же удалились.
Агриппина и ее сын часто останавливались в Риме по пути в Антий, где они жили. Прийдя в портик, куда выходили покои, в которых Клавдий поселил их, мужчины загасили светильники и остановились перед дверью в комнату Луция. От Нарцисса они знали, что вход из комнаты ребенка в ту, где спала Агриппина, закрыт простым занавесом. Действовать предстояло быстро и в полной тишине.
Дверь бесшумно отворилась. Светильник, подвешенный к треножнику, бросал мерцающий свет на постель, в которой спал ребенок. Судя по размеренному дыханию, сон его был глубок. Человек, шедший впереди, знал, что нужно успеть задушить ребенка, пока он не проснулся. Его сообщник встал возле занавеса на входе в спальню Агриппины, чтобы преградить ей путь, если она попытается войти, а убийца тем временем склонился над ложем и откинул одеяло, чтобы лучше видеть свою жертву. Он приблизил раскрытые ладони к тонкой шейке мальчика, как вдруг какое-то шипение приковало его к месту: прямо перед ним на стоящем у изголовья ларце подняла голову змея. Сообщник, тоже увидевший змею, выхватил из-за пояса кинжал:
— Быстро души, я убью ее…
— Юпитер против нас… — пробормотал другой.
Он положил руки на шею ребенка, но они так сильно дрожали, что он не мог сдавить горло, и Луций, быстро проснувшись, закричал. Сообщник одним ударом кинжала снес змее голову, но вдруг их охватила паника, и оба бросились наутек, меж тем как Агриппина, разбуженная криками, устремилась в комнату сына. Сев на постель Луция, она взяла его на руки и, лаская, ощупывала, чтобы убедиться, что он цел и невредим. Когда появилась стража, обоих наемных убийц уже не было и следа. Ребенок рыдал над своей бедной змеей, пятнистое тело которой лежало в самом плачевном виде на ларце, возле корзинки, где находилась ее нора.