— Не плачь, — успокаивала сына Агриппина. — Мы подарим тебе другую змею. А из этой сделаем браслет, и ты будешь носить его в знак благодарности богам за то, что они спасли тебе жизнь.
Вскоре явился префект дворца в сопровождении Клавдия и Мессалины; о случившемся их известила стража. На расспросы Луций смог ответить лишь то, что видел в комнате двух мужчин, которые быстро убежали, но описать их внешность не мог. Он сидел, прижавшись к матери, а та бросала вокруг себя яростные взгляды, чаще всего останавливая их на Мессалине.
— Ничего не понимаю, — говорил Клавдий. — Кто мог так возненавидеть твоего сына, что пожелал его убить? Ему, наверное, приснилось…
— Приснилось?! — негодующе воскликнула Агриппина. — Может, он сам во сне и голову змее оторвал? Бедной, ни в чем не повинной твари, которую он так любил!
— Правда, — согласился Клавдий. — Но возможно ли это? В моем дворце, невзирая на стражу!
— Убийцу сюда впустили, — уверенно сказала Агриппина. — О несчастная семья Германика! Отец был отравлен, мать, братья, сестры пали в расцвете лет от рук предателей. И моему сыну грозит та же участь? Ему, невинному ребенку! А что станет с его матерью?
— Агриппина, — прервал ее Клавдий, — не надо так предаваться отчаянию. Не доказано, что мой брат Германик был отравлен, а Юлия отправилась в ссылку за то, что совершила серьезный проступок. Здоровье не позволило ей вернуться. Успокойся, мы найдем виновных, и они немедленно понесут заслуженное наказание.
Мессалина выдержала взгляд Агриппины, вновь остановившийся на ней. Она чувствовала, что Агриппина подозревает ее в организации покушения, и мысленно проклинала Нарцисса за то, что в своем стремлении поскорее выполнить ее волю он был так неосторожен.
— Добрый мой дядюшка, — обратилась Агриппина к Клавдию, упав перед ним на колени и взяв его руки в свои, — поклянись водами Стикса, что ты сдержишь свое обещание, кто бы ни оказался виновником! — Что за необходимость мне клясться? — раздраженно проговорил Клавдий. — Ложись и спи спокойно. Я поставлю стражу возле ваших дверей.
— Не будешь ли ты так добр, чтобы выслушать меня с глазу на глаз? — спросила Агриппина.
— Сейчас для этого момент неподходящий. Завтра, если хочешь, я уделю тебе довольно времени.
— Дядюшка, дело мне представляется достаточно важным, чтобы ты выслушал меня теперь же. Умоляю тебя. Речь идет о нашей безопасности, но в особенности о твоей.
Она попала в самую точку, заговорив об опасности, которая может грозить императору; тотчас он сделал знак присутствующим. Осталась одна Мессалина, обеспокоенная предстоящими откровениями Агриппины. «Она, конечно, станет обвинять меня», — подумалось ей. И все же Мессалина была вполне уверена в своем влиянии на Клавдия и не испытывала большого страха.