Ты знаешь, что я всегда была преданной, примерной супругой. Я — жертва клеветы, ненависти, которую испытывают к добродетели окружающие тебя люди. Только что ко мне пришла моя мать, чтобы поддержать меня в моем одиночестве. Она знает, что я не совершила никакого преступления, что поступками моими руководила лишь любовь к тебе. А ты, жестокий, как можешь ты меня бросить? Я уверена, что в это самое время ты, готовый забыть меня, объедаешься устрицами и лангустами и пьешь вино, которое я заказала для тебя в Галлии. Прошу тебя, позволь твоей маленькой Мессе прийти к тебе и разделить с тобой удовольствия и славу. Ей смертельно хочется обнять тебя».
Нарцисс, находящийся позади Клавдия, через его плечо бросил взгляд на послание. Разобрав всего несколько слов, он нахмурил брови.
— Не поддавайся на уговоры, цезарь, — проговорил он.
Клавдий, аккуратно закрыв дощечку, отложил ее в сторону, взял пальцами кусок жареной гусятины с грибами и, повернувшись к отпущеннику, заговорил неторопливо и с такой твердостью в голосе, что тот не на шутку встревожился:
— Довольно, Нарцисс. Я долго тебя слушал и позволял действовать по твоему усмотрению. Теперь я сам буду решать, как мне поступить с бедняжкой Мессалиной. Я поручаю тебе только одно — сообщить ей, что завтра утром я жду ее во дворце.
Нарцисс вначале побелел, потом его бросило в краску: слова Клавдия означали, что его так ловко составленный план рушился и грозил погубить его самого. Если Клавдий увидит Мессалину теперь, когда гнев его умерился после стольких казней, он вновь поддастся чарам императрицы, и достаточно будет одной ночи, чтобы он забыл о проступках виновницы, а его, Нарцисса, осудил на смерть. В висках у него стучало, потом вдруг сердце словно замерло. Отчаяние придало ему безумную отвагу. Он вышел в перистиль под предлогом того, что хочет подышать ночным воздухом. Едва покинув Клавдия, он позвал трибуна, командовавшего ночной стражей дворца, а также центурионов и Эвода, на которого возлагал всю свою надежду и которому желал показать, что его, Нарцисса, приказания исполняются.
— Приказ цезаря, — объявил он трибуну. — Идти в Лукулловы сады и казнить Мессалину.
Эвод, питавший к императрице ненависть, которую способен питать слабый человек к презревшей его женщине, с радостью повел трибуна и центурионов к месту пребывания Мессалины.
С момента своего заточения Мессалина не переставала обращать к небу жалобы и проклятия. Ее бросало от слез к бурному негодованию, ее нежное лицо исказилось от плача. Не получив от Клавдия ответа на свое письмо, она в припадке отчаяния кинулась на мозаичный пол, уже не заботясь о том, что испачкает свою тунику. Лепида, забыв все свои обиды на дочь, пришла утешить ее, как только узнала, чем закончилась свадьба, на которую она, к ее счастью, не была приглашена.