Мы с ним взаимно друг другу не нравились, но терпеть приходилось опять же обоюдно. Я не поднимал вопроса о замене секретаря потому, что при всех своих недостатках Павел был просто-таки демонстративно честным человеком. В своих отчётах он ни разу не попытался хоть немножко извратить реальную картину и, пусть без особого удовольствия, всегда отстаивал мою позицию в отношении Курии и моё видение ситуации. А это сейчас было во много раз важнее чисто человеческой симпатии.
— Спасибо, — сказал я ему, принимая цепь. Нелевер, подождав, сама накинула мне на плечи мантию, хотя это не входило в её обязанности — у меня ведь имелся камердинер. Но я не мог не ценить её бесстрашие — ведь большинство монильцев продолжало бояться прикасаться ко мне. — Уже пора?
— Экипаж ждёт.
В Арранархе было жарковато, но в целом терпимо. Здания здесь строились с пониманием, и в особняке царила приятная прохлада. Я, привыкший к съёмным квартирам, трудностям быта, хлебнувший существования в демоническом мире, где вообще ничего не было приспособлено для человека, на житие в официозном особняке смотрел благосклонно. Да, приятнее мне было бы жить в своём доме в Воздвиженском, но и здесь нормально.
Какие тут были недостатки? Интерьеры действительно выглядели так, что в них трудно было представить себе уютную, необременительную жизнь. Всё вокруг пребывало в слишком уж идеальном порядке, который нельзя было нарушать. Да если намусорить — тут же рядом появляется прислуга, и вот уже всё по-прежнему. Строгая роскошная мебель выглядела потрясающе, при этом была неудобна в использовании, и одно вполне уравновешивало другое. Намазать себе бутерброд своими руками, налить чай в чашку без посторонней помощи — ни в коем случае! Слуги скончаются от шока.
Но с другой стороны — почему бы нет? Иногда можно и так пожить.
Можно поспать и на пышной, слишком короткой кровати, на которой нельзя позволить себе поваляться днём, потому что она каждое утро убирается руками Нелевер, искусно, как в музее. Можно сидеть на жёстких пафосных стульях с золотым шитьём на обивке и опасаться шаркнуть их ножками по драгоценному наборному паркету. И с отсутствием перекусов можно смириться: любая трапеза превращалась в церемонный обряд, в манипуляцию десятком прибором и поеданием крохотных порций кулинарных шедевров с антикварных фарфоровых тарелок. Для разнообразия можно и помучиться по-господски.
Зато какое наслаждение рассматривать отделку столешниц, резьбу на стенках и дверках шкафов, вышивки, кружевные вставки на покрывалах и занавесях, гобелены и великолепно украшенные деревянные своды комнат! Да и сама прислуга, нанятая по всем правилам и потому отлично ориентирующаяся в обстановке и протоколе, была частью этого произведения искусства.