Спокойствие вернулось ко мне.
— Милая Женя, — сказал я, вставая, — можно придумать очень много остроумных, но, к сожалению, невыполнимых проектов… Надо найти какой-нибудь более реальный и осуществимый выход. А вам не мешает пойти отдохнуть. Ведь вы уже больше суток на ногах. Идите, девочка, к себе и поспите хоть немного.
Женя подошла ко мне вплотную и подняла на меня умоляющие глаза.
— Товарищ Жан! То, что я предлагаю, — это единственное… Этот план совсем не фантастический, и я его тщательно продумала, не теряйте драгоценного времени… не злоупотребляйте вашим правом единоначальника, подумайте хорошенько. Созовите производственное совещание… Я утверждаю, что мой план реален.
— Женя! — воскликнул я. — Двадцать метров воды! Не воды, а соляного рассола. И потом снаружи еще больше метра ледяной крупы. Вы понимаете, что вы предлагаете? Кто в состоянии проделать это? Кто возьмется?
— Я, только я это смогу сделать, — с жаром, почти захлебываясь от волнения, говорила Женя, прижимая руки к груди. — Только я! Я маленькая, я смогу пройти под разделительной стенкой башни, никто больше не смажет. Здесь все большие мужчины, а там проход всего лишь в сорок сантиметров. Я привяжу что-нибудь тяжелое к ногам, я, как камень, полечу на дно. Это ведь один момент… Я хороший пловец. Вы не знаете, я брала призы на Ангаре…
Я был оглушен этим страстным потоком. Надо признаться, она захватила меня своей убедительностью, своей верой, энтузиазмом. Ее план стал казаться мне действительно выполнимым. Но, прежде чем окончательно сдаться, я сказал, что хочу выслушать мнение производственного совещания.
После короткого, но бурного обсуждения все пришли к заключению, что проект Жени хотя и очень опасный, но при данных обстоятельствах единственно возможный.
Через пятнадцать-двадцать минут наша маленькая Женя стояла перед входом в конденсатор, одетая в каучуковый костюм водолаза поверх теплофицированного костюма. У ее пояса висел набор необходимых инструментов и небольшой электрический фонарь. К ногам была привязана легко развязываемым узлом стальная пластина. На груди Жени висел небольшой каучуковый мешочек с миниатюрным радиотелефоном "Миньон".
Радостно улыбаясь, Женя прощалась с нами, и мы все с восторгом и смущением смотрели на нее.
— Берегите себя, Женя, — говорил я, — не рискуйте безрассудно. Если будет очень трудно, отвязывайте, груз и взлетайте пробкой обратно.
Я тоже надел скафандр и проводил ее в конденсатор. Мы прошли через двойную дверь на площадку у отверстия башни и подошли к барьеру колодца. Вода выглядела черной и густой. Термометр показывал минус двадцать два градуса.