Потом был поздний ужин на троих. И пусть мебели и правда оказалось маловато, а искусство моего неведомого повара недотягивало до изысков асташевского, зато это была первая тихая семейная трапеза за черт знает сколько лет. Что-то из полузабытого, выдавленного заимствованными воспоминаниями этого моего тела детства. Нечто этакое, заставившее Герочку растроганно вздыхать в дебрях оккупированного мной мозга.
Все когда-нибудь кончается. Когда седой прибалт стал рассказывать о строительстве доходных домов и последних томских новостях, кончилось и очарование семейных посиделок. Ну уж такой он человек – прагматичный и неторопливый. Дал мне время осознать, что все, долгая и трудная экспедиция на дикий Алтай завершена, и тут же перешел к делам.
А я слушал размеренные речи Гинтара и думал о том, что время течет сквозь пальцы, день сменяет ночь, за месяцем – месяц, за годом – год. Летят столетия, а люди остаются прежними. Все так же, как в далекой, оставшейся в другой эпохе и другом мире юности, остается легкий горьковатый привкус неоцененного героизма. Вот он я, люди, прошел сто дорог, вымок под ста дождями и повстречал тысячи интереснейших людей. Пережил целую кучу приключений и даже сочинил уже выражение лица – мудрое и немного загадочное, соответствующее торжественной встрече меня благодарным человечеством… А оно, вдруг ставшее неблагодарным, равнодушным, жило все это время без меня и ведь прекрасно себя чувствовало. Что-то строило или ломало, торговало и сплетничало, суетилось. Без меня и не замечая моего отсутствия. И теперь, когда я все-таки вернулся, оказалось, что все изменилось. Мир изменился. Я изменился. Мой любимый город изменился. Не стал чужим, нет! Просто другим, неузнаваемым, новым…
Из трех одновременно заложенных зданий достроили лишь одно – мое. В доходном доме для чиновников в самом разгаре внутренняя отделка, а третий дом – на Монастырской – едва-едва подвели под крышу и застеклили окна. Мастеров не хватало…
Прибывшие на плотах из Кузнецка мастеровые с Томского завода за считаные дни отстроили себе бараки на границе города у Иркутского тракта. Прямо в ста саженях от размеченной под новую пересыльную тюрьму площадке. Теперь жгут из хвороста костры и копают землю. Выигравшие конкурс на поставку материалов купцы начали подвозить кирпич и лес.
Утвердили проект физико-технологических лабораторий. Магистрат выделил участок примерно в том месте, где в мое время стоял один из корпусов Томского университета, вдоль Большой Садовой. Но строительство должно было начаться не раньше весны. Надворный советник Менделеев приходил к Гинтару просить деньги на съем нескольких усадеб под размещение прибывающих в губернскую столицу ученых, но тот отказал. Отговорился, что, дескать, не было распоряжений губернатора… Директор-распорядитель Фонда содействия губернского управления не смог объяснить, как же Павел Иванович выкрутился…