Кто управляться с целой кучей денег станет, тоже управляющего Фондом волновало. Обрадовал верного слугу, сказал, что рассчитывал на его финансовый талант. Об идее страхового общества поведал и о том, что племянника он как нельзя вовремя привез – будет и ему у меня работа. И сразу предложил перенести сложные разговоры на завтра. Не хотелось серьезно что-то решать в этакий-то редкостный вечер. Когда-то же и отдыхать от трудов да забот надо.
Что еще нужно усталому барину? Хороший стол, компания добрых друзей – почти родственников. Еще бы граммов полста коньяку, и было бы вообще замечательно! Оказалось, нет ничего проще. В буфете – это Гинтар так высоченный резной шкаф со стеклянными дверцами обозвал – и спиртные напитки присутствуют, и сигары. Просто прислуга уже оповещена, что губернатор не употребляет, потому и на стол сервировать не стали.
Я отправил молодого разбираться с «закромами». Тот вскоре вернулся с тяжеленным, квадратным, резного печатанья, стеклянным штофом, в котором тяжело бултыхалась коричневая маслянистая жидкость. Естественно, ни о каких этикетках и речи идти не могло. Сколько лет выдержки? А что, бывает меньше пяти? Хранцузы, говорят, меньше чем десятилетнего хранения в бочках и за напиток не почитают. А арманьяк ихний и того больше – до полувека выстаивается…
О, запах! О, вкус! О, теплая волна в пищеводе! Это не тот напиток, что хлещут одну рюмку за другой, пока хмель с ног не сбросит. Это нужно смаковать. Дегустировать. Греть бокал в ладонях и ловить переливы привкусов в сочетании с полупрозрачной долькой лимона… Или горьковатой терпкостью шоколада… Гурман? Сибарит? И что? Не имею права? Мало я тружусь? Не могу хоть иногда вот так вот побаловать себя любимого?
Хорошо посидели. И спалось на новом месте просто превосходно. Окна спальни выходили на юг, во внутренний дворик. Так что утренняя уличная суета меня совершенно не беспокоила. Но проснулся все равно рано. Привык уже. Солнце только-только приподняло краешек над достраивающимся доходным домом, а я уже на ногах – умываюсь и выхожу к завтраку.
Снова пост, теперь – Рождественский. Прямо уже традиция какая-то образовалась – являться в города не вовремя. Работы полно, а завтра, в субботу, Введенские праздники. Естественно, кто празднику рад, тот за три дня пьян. Вот как тут успеть хоть что-то сделать до рывка в Петербург?
Пост, а у меня на столе кофе и сдоба, сливки в маленьком кувшинчике и желтое масло на блюдце. Мне можно, я православных обычаев имею право не придерживаться. Отец Энгельгарт, барнаульский пастор, разъяснил. Вполне покладистым попом оказался или как там протестантских церковнослужителей положено называть. Я, как только понял из Герочкиных объяснений, что степень погружения в религию каждый лютеранин волен выбирать сам, так идеальную отговорку изобрел – не ощущаю, мол, внутренней потребности.