– …таким образом, Герман Густавович, невзирая на кажущуюся бунтообразность, разбойные и противоправные действия содержащихся в пересыльном остроге поляков, никаких признаков политических причин волнений нами не обнаружено, – вещал Кретковский, поблескивая влажными глазками.
Не нравился он мне такой. Сытый, сильный, ничего не боящийся и уверенный в благоволении начальства. Как с ним работать, если он ничего больше не хочет? Не-эт! Мне нужен здесь, в Томске, жандарм голодный и злой. Чтобы, когда я скажу: «Заговор! Взять!» – он прыгал и в глотку вцеплялся, а не вопросы задавал, кто замешан да почему я так считаю.
– Что там у нас, господин полковник, с расследованием покушений? – самым наглым образом перебил я жандарма.
– Покушений, ваше превосходительство?
– Да-да, покушений! Как раз на мое превосходительство. Незадолго до моей экспедиции к китайской границе вы приняли сыск по этому делу. Неужто ничего не открылось?
– А разве…
– Вы хотите, видно, спросить, не открыл ли господин Пестянов какие-то новые обстоятельства? Не буду вас томить ожиданием. Открыл. Однако же, в отличие от вас, Ириней Михайлович не имеет чести состоять на службе при штабе жандармского корпуса. И расследования покушений на убийство… да-да, Киприян Фаустипович – убийство государевых людей – это не его планида.
– Но я…
– Господин полковник! Вы скрыли от меня важнейшие сведения! Больше того! Вы ввели губернатора в заблуждение относительно личной его безопасности! Думаю, его превосходительство господин Мезенцев войдет в мое положение…
– О!
А как ты хотел? Конечно «о!». Пупом земли себя почувствовал? Самым страшным зверем тайги? Так я тебе открою дедовскую тайну. Самый страшный – тот зверь, что за спиной!
– Да о каких, милосердный Боже, сведениях, ваше превосходительство, вы изволите говорить?
– У вас что, пятнадцать заговоров в розыске? Или вы считаете, что несчастные польские солдаты в Барнауле не связаны со злодеями, стремившимися пролезть мне в окно?!
– Полноте, ваше превосходительство, – расслабился барсук. – Промежду Барнаулом и Томском более четырехсот верст. Где уж им…
– Таким образом, господин полковник, вы отрицаете возможность сношений между землячествами ссыльнопоселенцев разных селений губернии?
Я многое не знал. Дознание по делу о поджогах в Барнауле вел по большей части поручик Карбышев, но допросами подозреваемых занимался штабс-капитан Афанасьев. И как только услышал из уст Александра Мокроницкого, что, дескать, еще на пути в Сибирь, на этапе, поляки планировали организацию местных ячеек повстанческой организации и договаривались о способах связи, немедленно выделил расследование в отдельное делопроизводство.