Хотел, да не стал. Почувствовал что-то такое. Вроде как словно кто-то невидимый теплым одеялом в зябкое утро укрыл. Понял – все верно, все правильно делаю. Одобрямс с Самого Верха получен. Продолжай, мол, в том же духе.
Двадцать седьмого июля наконец-таки смогли двинуться дальше. И снова мерное покачивание в седле, солнце, ветер и мысли. Мысли, мысли, мысли…
Не терпелось. Как-то даже страх перегорел. Хотелось уже, чтобы все прояснилось. Снимут так снимут – запишусь в золотопромышленники. Благо от золотых жил, которые только в Стране Советов начали разрабатывать, едва ли больше чем в пятидесяти верстах проезжали. Еще пару-тройку месторождений я и из списка госрезерва помнил. Нарыл бы себе золота на миллион серебром да на Ампалыкском железорудном месторождении металлургический комбинат бы строить начал. Потом – пароходную верфь в Томске. С Тецковым вместе – пристань в Черемошниках. А при ней механическую фабрику, чтобы машины собирать и ремонтировать.
Губернатора бы нового взятками купил. Так бы к себе привязал, что из-за его спины и краем мог бы править. Только интриг да наветов больше не опасаясь. Сам себе хозяин, сам себе господин. Красота!
Жаль, конечно, что с идеей создания Томского университета придется распрощаться. И скорее всего – с консалтинговым научным центром. Не поедут в холодную Сибирь ученые, если их не начальник губернии, а рядовой фабрикант позовет…
В общем, успокаивал себя как мог. Смирился с неизбежностью. Тут ведь ни от кого, кроме царской семьи, ничего не зависит. Решат, что полез не в свое дело, – репрессируют. И никакие связи не помогут. Никакая «крыша». Не зря же в старых, советских еще учебниках писали – «царское правительство». Не «российское», не «имперское», а именно «царское». Вот ведь действительно – идеально подобранный термин. В эти времена никому еще и в голову не придет отделить страну от самодержавия. Декабристы и те всего лишь за конституцию ратовали. Плевать, что девяносто девять процентов населения России понятия о таком звере не имели. Солдатам, что на Сенатскую площадь с этими «революционерами» вышли, офицеры сказали, что Конституция – это имя невесты великого князя Константина. Вот они глотки и надрывали, вопили: «Да здравствует матушка Конституция!»
Россию вообще без царя декабристы и представить не смогли. Как же это? А кто тогда?! И министры с директорами, и армия с флотом назывались императорскими, а не имперскими. Русское географическое общество – и то… императорское. Все тут его. Он тут всему хозяин и самодержец. И все люди, все крестьяне, мещане и купцы, все, кто хоть как-нибудь, где-нибудь служил – его величества подданные. Под данью, значит. С кого – три шкуры соболями, с другого – голову с плеч.