— А, очнулся, укротитель! — обрадовался хирург. — Вот и хорошо. Так говоришь, кошки царапаются?
И он ласково усмехнулся. Глаза его показались мне знакомыми и удивительно добрыми. Повязка его и шапочка были мокрыми от пота. Я снова попытался двинуть ногой, но не почувствовал ее. «Ампутировали!» — мелькнуло в голове.
Собравшись с силами, я попытался подняться, но меня удержали двое молодых ассистентов.
— Спокойно, больной, — сурово приказал голос хирурга. — Надо лежать спокойно.
— Моя нога, — выдавил я, — цела?
— Как понять «цела»?
— Не отняли?
— Зачем она нам?! — удивился хирург. — Вам она нужнее. — И он тихо засмеялся.
— Значит, не будете ампутировать?
— Успокойтесь: ничего с вашей ногой не случится. Скажите лучше, — меняя шутливый тон насерьезный, спросил хирург, — в каком белье вы были, когда она вас грызла?
— В шелковом, — ответил я, мысленно поблагодарив Плахотникова за науку.
— Значит, меньше заботы. Не надо каждую рану так тщательно мыть и чистить.
Во время разговора меня несколько раз переворачивали то на бок, то на спину, то на живот. Чтобы не застонать, я спросил:
— Раны опасные, доктор?
— Да нет, ничего подходящего. Больше незначительных.
— А всего сколько?
— Не считал, — ответил врач и, обратясь к кому-то, попросил: — Валера, займись.
Тот, кого он назвал Валерой, стал считать:
— Тринадцать, четырнадцать… семнадцать…
Я жадно прислушивался.
Когда меня в последний раз перевернули на живот, чтобы зашить затылок и спину, тот, кого назвали Валерой, громко произнес:
— Двадцать шесть ран!
— Ну, — сказал хирург, — это не так уж страшно. Вы легко отделались — если, конечно, нога и левое плечо будут хорошо заживать. Как себя чувствуете? Не тошнит?
— Есть немного.
— Это от новокаина. Пьете?
— Нет.
— Курите?
— Нет.
— Женаты?
— Как вам сказать…
— Дети есть?
— Пока еще нет.
— Не пьете, не курите, детей нет! Так что же вас заставляет на тигров бросаться?! — поинтересовался хирург.
— Любовь! — не задумываясь, ответил я.
— Любовь к чему? К риску? К славе?
— Ко всему перечисленному, но главным образом — к животным.
— К животным?! А если они вас сожрут?
— Подавятся, я костлявый.
— Не сказал бы, — врач покосился на рельефную мускулатуру, которой я так гордился.
— Все равно не сожрут!
— Вы, как я понял, намерены и дальше с ними встречаться?
— Конечно.
— А я где-то слышал или читал, что если хищник почует запах крови или хоть раз набросится на человека — с ним уже не справиться. Он будет все время бросаться. Разве не так?
— В принципе, так, — морщась от боли, отвечал я, — но пока что на меня не все бросались. Вернее, не все сумели достать.