— Вот так, милая, — подытожил я. — Не будешь нападать — не будешь проваливаться!
Для следующей встречи мы перегородили вольер пополам, выстроив стенку из толстого органического стекла. Свет же установили так, чтобы он не попадал на стенку и не создавал отражений и ярких бликов. Зато на моей половине вольера словно сияло яркое солнце. Тигрица должна была отчетливо видеть меня, залитого светом и стоящего к ней спиной. Я же наблюдал за моей противницей в зеркало, предусмотрительно повешенное на уровне моих глаз. Мне было очень интересно, как поведет себя Багира.
Подняли шибер. Но тигрица не спешила выйти из клетки, лишь изредка высовывала голову. Должно быть, она не верила своим глазам: враг стоял всего в нескольких метрах от ее морды. И как стоял! Она жадно впилась глазами в мою беззащитную спину.
Багира сделала первый шаг в вольер и осторожно попробовала лапой пол. Огляделась, но ничего подозрительного ни вокруг себя, ни сверху не увидела. Люди отсутствовали. Я не держал в руках никаких непонятных предметов и беспечно подставлял открытую спину всем желающим в нее вцепиться.
Не обнаружив опасности, тигрица разбежалась и прыгнула… чтобы разбить себе нос о твердую стенку.
Шло время. Занятый тем, как в очередной раз провести слишком свирепую и сообразительную партнершу, я не замечал его течения. И часто поражался неистовой злобе и силе ненависти, которую Багира испытывала ко мне. Не скрою, иногда даже начинал сомневаться, что способен противостоять могучему напору ее ярости. Но, как бы то ни было, вот уже больше двух месяцев я ежедневно входил в клетку — и ни разу — не позволил тигрице почувствовать свое превосходство. Я ревниво подсчитывал число «очных» встреч с хищницей: сто — сто десять — сто двадцать. Это уже была победа!
Но однажды, как снег на голову, обрушилось распоряжение самого высокого начальства — немедленно сдать тигра-людоеда в зоопарк. Это зооцентр, о котором мы с Плахотниковым давно и думать забыли, получил ответы на свой запрос.
Прочитав приказ, старик внимательно посмотрел на меня и осторожно спросил:
— А не думаешь ли ты, молодец, что с Багирой действительно лучше расстаться?
Я взвился. Сначала больные тигрята, теперь животное, признанное непригодным для работы в цирке. Обстоятельства словно нарочно складываются так, чтобы подтвердилась моя профессиональная несостоятельность. Если я отдам Багиру в зоопарк, мои недоброжелатели распустят слух, что это не тигрица непригодна для дрессировки, а я сам не имею права быть укротителем.
— Нет, — ответил я как можно тверже, — пока не применю все методы укрощения, не отступлю!