1
К вечеру жара спала, но каменные изгороди еще не остыли, и от них шел горячий воздух.
В палисадниках девчата поливали грядки с гвоздиками, с мальвами, и от этого в воздухе стояли пряные запахи.
По широкой нижней улице Кундрючевки устало шли коровы, меж ними бегали и мычали телята, иные, найдя мать, раскорячась, жадно высасывали молоко. Бабы гонялись за ними с хворостинами в руках, тащили непокорных за ошейники, ругали пастухов за то, что слишком рано пригнали стадо. И от бабьих голосов, от рева коров и телят на улице было как на базаре, а пыль стояла в воздухе и не рассеивалась.
Дороховы, управившись с делами, повечеряли и вышли посидеть на завалинке под хатой.
Из-за тополей панского сада вставала красная луна. От хат, от деревьев через улицы протянулись длинные тени. От этого улицы казались широкими, дворы как бы раздались и отделились друг от друга, и хутору, казалось, не было ни конца ни краю. Отовсюду со дворов доносились голоса хозяек, негромкое мычанье коров.
Игнат Сысоич еще перед заходом солнца уехал на ток, приказав Леону и Насте не загуливаться: завтра начиналась косовина. Но сегодня было воскресенье, и Федька Максимов решил устроить гулянку на славу.
Велев приятелям собираться на гребле, он на всякий случай зашел за Леоном и увидел: Дороховы кружком сидели возле матери на завалинке и лузгали семечки.
— Левка, ну что это? Уговорились же! А они расселись, как все одно в гостях! — с горечью воскликнул Федька, едва распахнув скрипучую калитку.
Он был мал ростом и очень полный, но короткие ноги его двигались с такой проворностью и так мягко, как будто он не холил, а танцевал. Поставив на землю гармошку, он присел на завалинку, вытер потный лоб и облегченно вздохнул:
— Умаялся.
— Вот так-то лучше, сынок! Отдохни с нами, а тогда все и пойдете. Ты ж пойдешь, Аксюта? — спросила Марья.
Федька всполошился, он забыл, что приехала Оксана. Повернувшись к ней, он изобразил на лице величайшее удивление и спросил:
— Аксюта? Когда же вы приехали? Здравствуйте вам!
Оксана и Настя засмеялись.
— Вчера спрашивал об этом — и сегодня. Дырявая у тебя память, парень! — попеняла Настя. — Сыграй-ка нам что-нибудь. Оксана тоже петь ой как горазда.
— Уж это ты зря, — смущенно ответил Федька. — Память у меня, как у тещи. А сыграть — не пахать. Какую песню? Или веселую?
Леон примостился на хромоногом табурете. Молча отдал семечки матери, взял гармошку и, пока Федька торговался с Настей, что играть, начал старинную казачью песню.
Марья по-молодому, с высокой ноты взяла:
Светит месяц, а он все с вечера,