Некоторое время они стояли молча и смотрели на реку. Живым серебром лилась и блестела лунная дорожка, играла рыба, выпрыгивая из воды и оставляя на ее зеркальной поверхности расходящиеся по сторонам круги, у берега плавали гуси, утки, вскрикивая на разные голоса и хлопая по воде крыльями. По берегам стоял высокий камыш, и ветер разносил его мерный шелест. И все это — и река, и камыш, и левады — было окутано бледной, прозрачной дымкой тумана.
— Яков, вас рисовать не учили? Покойный мой воспитатель тут ночи напролет просиживал бы, — негромко сказала Оксана.
— Меня учили отцовы деньги считать. А чему путному учить — у бати охоты нет, — не то в шутку, не то серьезно ответил Яшка.
— Ну, уж вам-то стыдно так говорить: «батя». Была бы искра желания, талант — это главное.
Яшка посмотрел по сторонам, точно не хотел, чтобы их подслушали, и, пользуясь тем, что Настя ушла, горячо, как бы жалуясь, заговорил:
— Желания мало, Аксюта! У меня в душе, может, пожар горит, а не только искра, да не волён я пока. Бати наши да бабушки искры эти стараются затоптать ногами. Эх, Аксюта, ничего вы не знаете! Были бы у меня деньги — тогда вы поглядели бы и на искры мои и на таланты.
Оксана была удивлена такими словами.
— Я что-то не понимаю вас, — тихо проговорила она. — Ведь у вашего отца много денег, а вы мечтаете о них.
— В том-то и дело, что у отца, а не у меня. А деньги — это главное в жизни, в них вся сила у человека.
— Вы так думаете?
— Уверен.
Оксана хотела возразить, но, заметив, что за ними наблюдают девчата и перешептываются, предложила присоединиться к компании. Яшка, переваливаясь с ноги на ногу, неохотно пошел за ней.
Леон играл плясовую. Федька, заломив картуз, лихо вертелся в кругу ребят, отбивая цыганочку. Он то закидывал одну руку за голову, а другою подбоченивался, то обеими ими широко размахивал в воздухе, то, на аршин подпрыгивая от земли, пускался вприсядку, потом снова юлил по кругу, шаркая сапогами, и никто не мог понять, как успевают короткие ноги его выделывать все эти бесчисленные, хитроумные коленца.
— «Бублик», Федька!
— «Лягушку» сделай, «лягушку»! — просили ребята.
И Федька делал и «бублик» и «лягушку», приседая на одну ногу и ловко вращая другой через руку, потом вовсе садясь на землю и прыгая на ягодицах.
Оксана смеялась, приподымалась на носки и только восхищенно говорила:
— Замечательно!
А Яшка стоял рядом с ней, смотрел в ее белое, как из мрамора высеченное лицо и все больше разгорался желанием поскорее остаться с нею наедине и сказать ей… Что? Неужели он, станичный парень, может мечтать о женитьбе на этой городской, образованной девушке? Другой не решился бы и подумать об этом. А вот он, Яков Загорулькин, будет говорить ей о своих чувствах, и она выслушает его и — кто знает? — быть может, ответит ему тоже признанием. В конце концов, и он может стать образованным человеком и говорить и одеваться может научиться по-городскому. Он много читает городских книг, хорошо запоминает прочитанное и стал совсем не тем, кем был. А если у него будут деньги, много денег? О, тогда он сможет нанять себе самого лучшего учителя и наверстает упущенное по воле отца. Тогда он вправе будет сделать предложение Оксане, и наплевать ему тогда на обычаи хутора и дедов: брать себе в жены обязательно ту, которая лучше умеет доить коров и готовить борщ. Он устроит так, что все это будут делать другие. Были бы деньги! Деньги — вот главное в жизни!