Яшка угостил его папиросой. Потом сунул ему в руку золотую пятерку и сказал:
— Это от нас с Аленкой, дядя Игнат. Не подумайте… мы сами живем с ним, как собака с кошкой.
Яшка повернулся и быстро зашагал в направлении своего тока, а Игнат Сысоич остался на месте с золотой пятеркой в руке, изумленно смотря ему вслед.
4
Леон лежал возле балагана, курил. Жалко было ему загубленной пшеницы, и он находился еще под впечатлением ссоры с Яшкой. Но сейчас, поразмыслив, он думал о другом. «Когда же придет конец самоуправству богатеев и атамана? Сегодня — пшеница, до этого — овца, там — капуста, камыш, сутки пребывания отца в холодной за несчастный полтинник! Где же справедливость, закон? Совесть, наконец? Зачем же пускать мужиков в хутора, если с ними можно поступать, как со скотиной? Земли не дают, толоки не дают, на сход не пускают и шкодят на каждом шагу. Какая это жизнь, ежели одному в три горла всего достается, а ты — хоть волком вой! И при Некрасове так жил наш брат, как пишется в „Железной дороге“, и рабочий народ так живет — лишь бы с голоду не подохнуть, как говорит зять. Нет, так жить невмоготу. Надо искать новую жизнь», — рассуждал он и спрашивал себя: «А где эта новая жизнь? И есть ли она? Чургин прошлый год говорил: надо бороться за эту жизнь. Значит, ее нет».
Он встал, задержал взгляд на коробке со спичками. Посмотрев в направлении полей Нефеда Загорулькина, он подбросил на руке спички и задумался. «Да, надо подыматься. Чургин дельные слова говорил. Бороться с богатеями и атаманами насмерть».
Вернулся Игнат Сысоич и стал советоваться, что делать. Леон коротко отрезал:
— Красного петуха пустить. Бороться надо с ними!
Игнат Сысоич испуганно понизил голос и прошептал:
— Ты в своем уме? На каторге сгниешь, сумасшедший! И из головы выкинь борьбу свою дурацкую. Мыслимое ли дело — палить?
— Ну, и так измываться над человеком — немыслимое дело! — со злобой ответил Леон.
— Тише болтай, дурень!
С этого часа у Игната Сысоича прибавилась еще одна забота: отговорить Леона от страшного дела.
Когда совсем рассвело, Игнат Сысоич сходил к Фоме Максимову. Осторожный приятель его посоветовал и на этот раз стерпеть, а не жаловаться атаману, так как это ни к чему доброму не приведет.
Тогда Игнат Сысоич пошел на ток к своему соседу и хозяину земли, казаку Степану Вострокнутову.
Степан выслушал его и тоже сказал:
— Не стоит связываться с ним, с Нефадеем, Сысоич. Мы, казаки, не можем с ним совладать, а об тебе и гутарить нечего. Я скину тебе за аренду рублей пять, если хочешь.
Игнат Сысоич поблагодарил его, а сам подумал: «Нет права — правды все равно не добьешься. А деньги Яшке надо вернуть, это он, шельма, неспроста дал».