Данные следственного эксперимента вкупе с экспертным исследованием, проведенным В. П. Петровым и В. И. Кочетовым, убедительно доказали невозможность самоубийства отца Эверта и совершения им убийства своей жены, а также несостоятельность первоначальной версии Бориса Эверта о том, что он услышал выстрелы и после этого пришел в спальню родителей, где обнаружил их трупы. Экспериментальным путем было доказано, что за 4 секунды, что составляло интервал между выстрелами, Эверт-старший не мог застрелить свою жену и лечь в кровать, чтобы застрелиться самому.
Более того, в своем заключении эксперты особо оговорили невозможность попадания на внешнюю сторону двери спальни следов крови, образовавшихся в результате ранений головы потерпевших, при условии, что эта дверь в момент выстрелов была закрыта — на чем настаивал в первоначальных показаниях Борис Эверт. Если бы обстановка была такой, как описал ее обвиняемый, брызги крови попали бы на внутреннюю сторону двери…
А ведь те, кто проводил осмотр места происшествия по горячим следам, видели, что дверь спальни стариков Эвертов открывается вовнутрь. Итак, момент «двойного самоубийства»: дверь в спальню закрыта, выстрел, второй выстрел, кровь брызгает на стены и дверь… И никто не задумался — а почему же следы крови на самом деле с другой стороны дверного полотна? Задумайся кто-нибудь об этом во время первого осмотра — и Борис Эверт стал бы главным подозреваемым сразу, а не год спустя.
Блестящее заключение экспертов, сделанное на основе длительной и скрупулезной работы, стало краеугольным камнем обвинения Бориса Эверта в страшном преступлении — безжалостном убийстве членов своей собственной семьи, обвинения, завершившегося смертным приговором подсудимому.
Судебные и следственные органы привлекали В. П. Петрова к проведению сложных экспертиз, когда требовалось сочетание опыта военного и интеллекта ученого.
В 1973 году Вадим Петрович занимался беспрецедентным исследованием по делу о попытке угона самолета. По понятным причинам, в годы застоя дела такого рода не афишировались, и эта экспертиза не могла быть описана не то что в популярной, но даже в специальной литературе. Расследование по делу производил Комитет государственной безопасности; учитывая заговор молчания, которым окружались подобного рода события, сейчас уже трудно установить, первым ли террористом был государственный преступник, пытавшийся захватить самолет.
Сергей Филиппович Скрижинский, ныне — начальник отдела сложных экспертиз Ленинградского областного бюро судебно-медицинской экспертизы, участвовавший тогда, в 1973 году, в осмотре места происшествия, вспоминает об этом так: