– Господи! Да говорю тебе, сейчас по телику была какая-то программа про модную тусовку, и тебя там показывали. Ты в шикарном золотом платье отплясывала с известным плейбоем. Диктор еще отметила, что на той вечеринке собрался весь свет, дети известных бизнесменов и чиновников, сказала, что ты наследница главы, не помню, чего, и назвала твое имя. Я бы тебя вообще не узнала, но Дашка залезла в Интернет, нашла фотки с вечеринки и говорит, там точно ты. О! Я тоже их нашла! – Настя буквально захрюкала от восторга. – Ну, Начинкина, ты даешь!
– Что я даю? – переспросила Гриппа, холодея от дурных предчувствий.
– Да ты тут колесо посреди танцпола делаешь! Вау!
– Что «вау»? – уже почти в истерике закричала Агриппина. – Как сайт называется?
То, что Гриппа увидела, превзошло самые худшие ее ожидания. После первого шока и рюмки корвалола – плохо, что она не держит дома спиртного, сейчас бы пригодилось – до нее окончательно дошло, что практически на всех выложенных в инете фотках фигурировала именно она, Агриппина Начинкина. Она обнималась с неизвестными парнями (точнее – лично ей неизвестными, а тот, кто разместил снимки, хорошо их знал и указал имена и фамилии), отплясывала фривольные зажигательные танцы, залихватски опрокидывала в себя рюмки текилы, пела в караоке и еще бог знает что вытворяла. Ее счастливое, сияющее беззаботным весельем лицо не выражало ни единой мысли. Особенно впечатлял кадр, где она до потолка задрала ногу, повиснув на шесте. Гриппа таких выкрутасов за собой не помнила. Ужас! При этом ее новая распоясавшаяся сущность с неким удовлетворением отметила стройность собственных ног и то, что прочая фигура, оказывается, тоже не подкачала.
По мере просмотра лицо Агриппины приобретало свекольную окраску, а сердце наполнялось жаждой мести. Потому что пришло понимание, кто разместил фото в Интернете. Ну, теперь Екатерине Пофисталовне живой от нее не уйти. Надо же, чуть в подруги ее не записала, а гадкая Тиховлиз… Только бы никто из знакомых этого кошмара не увидел… Впрочем, о чем это она? Уже увидели! Настя с Дашкой всему факультету растрезвонят, точно надо больничный брать.
– Горе мне, горе! – заломила руки Гриппа. Потом сбегала на кухню, без всякой цели открыла и закрыла по очереди все шкафы и холодильник, наткнулась на коробку шоколадных конфет, к которым всегда была равнодушна, и неожиданно для себя, сев за стол, слопала все. Обретя некое подобие душевного равновесия, девушка вернулась в комнату, закрыла ноутбук и задумалась. Кто может знать о Тиховлиз достаточно, чтобы Гриппа могла с ней поквитаться? Безусловно, Анжела. Вот уж кого не назовешь человеком, равнодушным к чужим делам.