— Получилось! — довольно закричал он и кинулся маме.
— Стой!
Я успела поймать Артема за плечо. Нина в замешательстве остановилась в дверях, не решаясь войти.
Что у нас тут? Затейливая картина, пять книг в шкафу. Шесть кофейных чашек. Синяя ручка с обгрызенным колпачком.
— Самое важное правило, — продолжила я. — Запоминай место, из которого уходишь.
Письменный стол, ноутбук. Записная книжка, раскрытая на восемнадцатой странице.
— Зачем? — не понял Артем.
— Четыре книги, — насторожилась я. — Книги было четыре. Мы не дома.
— Но… ведь… — Он растерянно уставился на знакомые предметы.
— Чем дальше забираешься, тем сложнее попасть обратно.
— Я старался, — захныкал он.
Его слезы действовали мне на нервы. Разнылся! Кому нынче легко?
— Старайся лучше, — рассердилась я. Взяла себя в руки и добавила: — В будущем.
Я сжала маленькое запястье, ощутив дрожь мальчика и его учащенное сердцебиение. Артем не доверял мне, но был слишком напуган, чтобы сопротивляться. Я быстро подчинила его сознание и повела за собой. Первое, что мы заметили по возвращению, это взволнованное лицо Нины в дверях.
— Мама! — закричал Артем и бросился к ней. Я не стала его удерживать — комната была правильной.
От их трепетных семейных объятий повеяло мягким, почти шерстяным теплом. Я из интереса присмотрелась к Нине. Она по-прежнему не испытывала ко мне ничего кроме страха и неприязни. Ни капли благодарности. Конечно, какая мелочь! Я всего-то спасла ее сына.
Ухмыльнувшись, я обогнула обнимающуюся парочку и зашагала прочь.
— Подождите! — Михаил догнал меня уже в прихожей. — С Артемом все будет хорошо?
— Больше не потеряется.
Я потянулась к дверной ручке. Не терпелось скорее покинуть эту щемящую душу идиллию.
— Как насчет… компенсации за вашу помощь?
— Забудьте. Я пришла по просьбе друга.
Зорьев замялся и еле слышным шепотом спросил:
— Мой сын… не совсем нормальный ребенок, да? Это как-нибудь можно исправить? Многие отклонения лечатся…
— Он в полном порядке, — резко ответила я и выскочила на улицу, чтобы не высказать вслух слова, вертевшиеся на языке. Меня душило чувство обиды. Приглушенное и давно позабытое, но от этого не менее горькое.
Михаил остановился на пороге, недоумевая, почему охрана меня не замечает. Он жаждал ответов, но я не собиралась их давать. Некоторые объяснения только запутывают. Кира разберется, я свое обещание выполнила и могла убраться из особняка с чистой совестью. Меня ждали в другом месте, и ехать туда ох как не хотелось…
* * *
Вечер выдался замечательным, под стать моему настроению. Пусть я сильно задержался на работе, зато дело сдвинулось с мертвой точки, и осознавать это было приятно.