Он достал из кармана пиджака пачку долларов и попытался засунуть их в Мусину сумку.
— Возьми назад свои деньги.
— И не подумаю.
— Я положу их на твое имя в банк.
— Послушай, мне это надоело. Пока я твой работодатель, а не наоборот. Ясно?
Он посмотрел на нее как-то странно.
— Я уже не хочу работать на телевидении. Я вернусь к себе в Ростов и буду ждать, когда ты мне позвонишь или напишешь. У нас с мамой свой дом и сад на самом берегу Дона.
— И когда ты собираешься? — поинтересовалась Муся.
— Завтра. Передай Левону от меня привет и тысячу извинений.
— Ты нарушаешь условия нашего контракта.
— Я же хотел заплатить тебе неустойку.
Аркаша снова протянул Мусе пачку долларов.
— Не надо. — Она инстинктивно отстранилась от него. — Валяй на все четыре стороны. Мне осточертела эта мерзость.
Она легла спать в девять, но никак не могла заснуть от какого-то внутреннего беспокойства, хоть у нее и слипались глаза. Наконец выпила три таблетки фенобарбитала, запив их бокалом «Чинзано», и провалилась в глухой, глубокий сон.
— Вы были любовницей убитого. В ночь, когда это случилось, вы, по вашему утверждению, спали в своей комнате и ничего не слышали. Почему в ту ночь вы спали одна, а не с гражданином Левоном? Вы что, с ним поссорились?
Следователь относился к Мусе с явным недоброжелательством, и она чувствовала это.
— Мы никогда не спали вместе. Отношения у нас всегда были прекрасные. До самого последнего дня.
— Вы хотите сказать, что у вас с гражданином Левоном не было сексуальных контактов?
— Нет. Он был… гомосексуалистом.
— Понятно. — Следователь смерил Мусю недоверчивым взглядом. — А вам известно, что у убитого есть жена и трое взрослых детей?
— Нет. Он мне ничего о себе не рассказывал.
— Предположим. Но как вы объясните тот факт, что в вашей тумбочке было обнаружено десять тысяч долларов?
— Никак не объясню. Я приняла три таблетки фенобарбитала и запила их стаканом «Чинзано». Я очень крепко спала.
— Вы употребляете наркотики?
— Нет.
— Но три таблетки — это очень большая доза. Нормальные люди не пьют в таком количестве снотворное.
— Я давно страдаю бессонницей. С тех пор, как…
Она прикусила язык.
— Я вас слушаю, Мария Васильевна.
— Это личное. К вашему делу это никак не относится.
— Ну хорошо. — Глаза следователя недобро блеснули. — Значит, вы спали и ничего не видели и не слышали. Прямо как страус, спрятавший голову в песок. Может, вам кто-то угрожает?
— Никто мне не угрожает.
Следователь нетерпеливо поерзал на стуле.
— У гражданина Левона были в тот вечер гости?
— Думаю, что нет. Хотя точно не могу сказать. Я не заходила в гостиную. Вернулась домой, приняла душ и легла спать.