Она вскочила, скатилась по лестнице, открыла дверь на холодную веранду и только в тот момент вспомнила, что босиком и в одном хитоне. Хотела вернуться в дом, но услыхала возле крыльца шаги.
Муся шагнула на ставших непослушными ногах к двери, распахнула ее с какой-то отчаянной, не имеющей под собой никаких реальных оснований надеждой.
— Я на минуточку. Увидел в мансарде свет и понял, что ты не спишь. Днем я был занят и не смог прийти. Поздравляю с Новым годом и желаю осуществления всех надежд.
Костя Казенин протянул Мусе большую коробку конфет, перевязанную широкой розовой лентой, вошел в коридор, стряхнул снег со своей пыжиковой шапки. Он глядел на Мусю с любопытством и восхищением.
— Спасибо. Но я не ем сладкого. За последнее время растолстела до неприличия. Поздравь: мне наконец дали роль романтической героини.
— Угостишь чаем?
Костя повесил дубленку на вешалку в прихожей, тщательно вытер ботинки о половик.
— Хочешь выпить за мою новую роль? — предложила Муся от какого-то еще не до конца осознанного, но от того еще более глубокого отчаяния.
— Я с этим делом завязал. Мой организм не принимает спиртного.
— Тогда я сама выпью. За свою невезучую жизнь. Иногда мне даже любопытно бывает: по какой причине человеку может так по-черному не везти в этой жизни?
— Ты любишь все драматизировать. К тому же многое, почти все, зависит от нас самих.
— От нас ничего не зависит, Костенька. — Она медленно и с наслаждением выпила мадеру. — Все решено за нас раз и навсегда. — В этом хитоне ты так желанна. — Костя потянулся, намереваясь ее обнять и поцеловать, как делал это раньше десятки раз. Она мягко, но решительно его отстранила. Потом рассмеялась и похлопала Костю по плечу.
— Они все здесь уверены, будто ты в меня влюблен. У тебя стопроцентное алиби, Костенька. Что, в нашем благословенном городе все такие же консервативные нравы?
— Если бы у меня была возможность уехать в столицу, я бы в мгновение ока сделал карьеру. У тебя случайно нет знакомого… музыканта? Разумеется, будешь иметь от этого весомый процент.
— Я не занимаюсь сутенерством, — серьезно сказала Муся.
— Тогда сделай это бескорыстно. Ради нашей пылкой любви. А я посвящу тебе свой новый фортепьянный цикл.
— Тот, что ты играл Анне Герасимовне?
— Его я посвятил своему другу, теперь уже бывшему, который недавно женился. Я назвал его «Реквиемом по потерянной душе».
— Мне нужно поговорить с тобой, Костя.
— Всегда рад выслушать. Хотя, уверен, мой совет окажется еще старомодней атональной музыки. Влюбилась?
Она смущенно опустила глаза.
— Угадал. Но дело в том, что все так неординарно и… неопределенно.