— Василий Семенович приезжал на машине? — живо поинтересовалась Вера Афанасьевна.
Мария Лукьяновна насторожилась, поскольку в вопросе Волоколамовой ей почудился подвох. Ну да, конечно же, Мусю и этого… распутника видел кто-то из знакомых. Не мог не видеть — хоть в их городе и проживает почти полмиллиона человек, все равно здесь, как в деревне, все слишком много знают друг про друга.
— На белой «Волге». — Мария Лукьяновна сделала вид, что поперхнулась и громко закашлялась. Дело в том, что ложь всегда давалась ей с большим трудом. К тому же, солгав, она покрывалась чем-то вроде крапивницы. Сейчас она ужаснулась тому, что в дальнейшем ей придется тяжело. — Берестов издал в Москве сборник стихов, — едва слышно добавила она.
— Как интересно! — воскликнула Вера Афанасьевна. — Дадите почитать?
— Разумеется. Я позвоню Мусе и попрошу, чтобы она обязательно привезла книгу.
— Передайте ей привет от меня и Настены. Мусенька так внезапно уехала, что Настена даже обиделась на нее. Ну да, она ведь не знала, в чем дело. Дочка очень скучает по Мусеньке. Последнее время они почти не разлучались. Мариечка Лукьяновна, может, вы дадите мне Мусенькин телефон, и Настена ей позвонит?
— Я скажу Мусе, чтобы она позвонила ва-шей дочери. Кстати, она сама должна была догадаться это сделать. Хорошенько ее отругаю.
— Ну что вы, Мариечка Лукьяновна. У девочки такая радость. Зачем ее омрачать? Я расскажу Настене, как было дело, и она все поймет. Настена чуткий и добрый ребенок, правда же? Вы сами говорили мне, Мариечка Лукьяновна, что у Настены золотая душа. Между прочим, у вашей Мусеньки тоже. Сколько же лет прошло с тех пор, как Василий Семенович уехал из нашего города?
— Восемь, — буркнула Мария Лукьяновна и потянулась за бутылкой с боржоми на тумбочке. Во рту пересохло так, что язык цеплялся за верхнее небо и зубы. Проклятые нервы. Никакие лекарства не помогают.
— Простите мою нескромность, Мариечка Лукьяновна, но мне ужасно интересно знать все, что касается вашей семьи, а тем более Мусечки. Что, Берестов женился или все еще надеется на то, что вы его простите?
— Он женился. — Мария Лукьяновна заметила, как начали белеть пальцы. Так было всегда, стоило ей вспомнить о существовании Берестова. Старые обиды беспощадным огнем палили ее душу. — У него родился сын. Поверьте, я рада за него всей душой.
Она залпом проглотила полный стакан боржоми, легла и уставилась в потолок. Скорей бы начался вечерний обход. Врачи не разрешают посетителям находиться в палате в это время. Таков приказ Зинаиды Сергеевны. И никаких поблажек для жен сильных мира сего. Увы, до обхода оставалось еще целых сорок пять минут, о чем говорили ленивые стрелки часов над дверью.