— Артемида сказала мне: Мария-Елена приходится мне самой любимой кузиной. У Марии-Елены ужасно длинные ноги, и она всегда обгоняла меня, когда мы с ней бегали по утренним лугам. Я очень люблю Марию-Елену и скучаю по ней. Если ты посмеешь обидеть ее, я натравлю на тебя всех диких оленей и косуль.
— Я тоже люблю тебя, Артемида, слышишь? — Муся послала воздушный поцелуй висевшей на стене картине, изображавшей девушку в хитоне в окружении оленей. — Он не обидит меня, не бойся.
— Потом слово взял Аполлон, — продолжал Вадим, задумчиво лаская Мусину грудь.
— Мой самый любимый после тебя бог, — прошептала она. — Вы с ним родственники?
— Весьма отдаленные. Но мы всегда были в прекрасных отношениях. Правда, однажды мы с ним крепко поспорили. Дело в том, что Аполлон утверждает, будто после Моцарта музыка потеряла благозвучие и превратилась в грохот и шум.
— О, я тоже так думаю. А ты?
— Я сказал Аполлону, что люблю Чайковского. Особенно его балетную музыку. Я часто занимаюсь гимнастикой под «Щелкунчика» и «Спящую красавицу».
— И что ответил тебе Аполлон? — серьезно спросила Муся.
— Он считает Чайковского слишком сентиментальным. Он говорит, его музыка размягчает душу и вселяет в нее дисгармонию. А душа человека должна быть гармонична, как музыка Моцарта.
Муся захлопала в ладоши и стала покрывать грудь Вадима поцелуями.
— А что Аполлон сказал про меня? Только говори правду, слышишь?
— Мой троюродный племянник Аполлон сказал, что ему очень нравится, как ты поешь и танцуешь. Он всегда любуется тобой и просит своих верных муз аккомпанировать тебе на эоловых арфах. Еще он сказал…
— Откуда ты знаешь, что я пою и танцую?
Муся вскочила и села в кровати, задумчиво обхватив руками свои загорелые коленки.
— Мне сказал об этом бог Аполлон, мой троюродный племянник.
— Нет, мне нужна вся правда.
— Ты пела во сне, Мария-Елена.
— Что я пела?
— Я не знаю, как называется эта песенка. Но я видел фильм, откуда она. Там играет Мэрилин Монро и Джек Леммон. Помнишь, они переодеваются в женщин и наяривают в джазе?
Муся вскочила, завернулась в простыню, которую завязала узлом на плече. Ее узкие бедра плавно вращались в такт ее пению. Руками она вытворяла что-то невообразимое — они все время были возле ее груди, но в то же время жили отдельной жизнью.
I want be loved by you just you
Nobody else but you,
I want be kissed by you
Я это пела?
Он смотрел на нее восхищенными глазами.
— Как здорово, Мария-Елена. Еще лучше, чем в том фильме. Господи, а ведь ты очень похожа на Мэрилин Монро.
— Глупости. Она коротышка и толстенькая. Правда, она мне очень нравится.