Ее снова начала бить дрожь, и Галина вскрыла еще одну ампулу — с реланиумом.
— Сейчас я уложу тебя в постель, и ты расскажешь мне все по порядку, — сказала Галина, прокалывая тупой иглой, использованной не раз и даже не два, бархатисто-шоколадную кожу Муси. — Сейчас рассосется твой комок и ты успокоишься. Пошли, моя милая.
Муся безропотно подчинилась. Она опиралась на плечо Галины. Та заметила, что девушка хромает на левую ногу. — Что с ногой? — поинтересовалась она.
— Не помню. Кажется, кто-то толкнул меня, и я упала.
— Господи, да ведь она у тебя распухла! Больно?
— Совсем нет. Просто она плохо слушается. Меня привезли в психушку?
— Да. То есть нет. Это недоразумение. Утром придет Борис Львович, и тебя отпустят домой.
— Я не хочу домой, — решительно заявила Муся, опускаясь на узкую жесткую койку од-номестной палаты, которую обычно держали свободной на случай, если свихнется кто-нибудь из городских шишек. — Я лучше останусь здесь.
— Ты сошла с ума!
— Да, я сошла с ума. — Муся жалко улыбнулась. — Помнишь слова Пушкина: «Не дай мне Бог сойти с ума». А мне Бог послал это испытание. Только я все равно не забуду его.
Муся зевнула. Начал действовать реланиум.
— Ты не знаешь, кто позвонил в психушку? — с любопытством спросила Галина.
— Не знаю. Думаю, что мама. А может, и Нинка. Хотя Нинки, кажется, не было дома.
— Но почему ты вдруг разбушевалась?
— Я хотела… хотела уехать с ним. А он сказал, что пока не может взять меня. Его мама так научила. Он испугался. Я сказала, что он трус. Я хотела выскочить из комнаты, но мама загородила дверь. Тогда я швырнула в окно табуретку. Мама ударила меня по лицу… — Муся зевнула, закрыла глаза. Ее голос был лишен каких бы то ни было эмоций. — Я все-таки выбежала в коридор, потом очутилась в столовой. Буфет смеялся надо мной так нахально, и я швырнула ему в пасть вазу. Я ему все зубы повыбивала. Ненавижу, когда надо мной смеются. Потом я побежала к бабушке. Я лежала рядом с ней в кровати, и мне было так тепло и уютно, а они вытащили меня оттуда силой. Бабушка кричала, а они волокли меня по полу. Они…
— Где был в этом время Вадим?
— Не знаю. Я ничего не знаю. Я его не…
Муся горестно вздохнула и погрузилась в сон.
Галя накрыла ее простыней и вышла, заперла дверь в палату на ключ — таковы были правила в лечебнице для душевнобольных, и она обязана была их соблюдать.
— Вы Вадим, — сказала она утвердительно, когда увидела мужчину, стоявшего возле стола в ее кабинете. — Как вам удалось сюда попасть?
Он усмехнулся.
— Не имеет значения, девушка. Вы ее лечащий врач?