Прямо перед Мусей был стеклянный шкаф, полный баночек, пузырьков и прочих непонятных вещей. Он поблескивал с таким гордым самодовольством, что она с большим трудом сумела подавить в себе желание запустить в это наглое холодное сооружение табуреткой.
Нина вернулась почти бегом, что-то достала из шкафчика, бросила: «Я сейчас». Муся видела, как над дверью палаты напротив вспыхнула такая же требовательная лампочка. Она встала и, не оглядываясь, побрела в сторону выхода.
— Что ты здесь делаешь?
Галя схватила Мусю за плечи и крепко встряхнула.
— Заблудилась. Пусти.
Она резко высвободилась.
— Врешь. Неужели и ты на игле сидишь?
— Нет. А что это?.. Да, конечно, я знаю. Хотя я ничего не знаю. — Муся вдруг схватила Галину за шею и прошептала в самое ухо: — Скажи им, чтоб они меня не трогали. Иначе я… я не знаю, что случится.
— Ну-ка иди сюда. — Галя втолкнула Мусю в тускло освещенный чулан с грязным бельем, тихо прикрыла дверь. — Ты влипла, да? И сколько дней задержки? Да ты не трусь — сейчас есть такие лекарства, что можно обойтись без…
— Я очень хочу родить от него. Это было бы такое счастье. Наверное, это еще прекрасней, чем то, что у нас было. Хотя это было так волшебно! Боже мой, а я и не знала, что так бывает.
— Ты что, была с мужчиной в первый раз?
Муся едва заметно кивнула.
— Не говори Нинке, — зашептала Галя. — Матери обязательно проболтается, и тебя посадят на поводок. Я его знаю? Господи, да у тебя вся шея в кровоподтеках. Не мужики, а вампиры проклятые. Я сейчас принесу камфарный спирт.
— Не надо! — Муся схватила Галину за руку. — Мне нужно… мне нужно быть с ним каждую минуту. Как это сделать?
— Дуреха. — Галя завистливо вздохнула. — Они первые от нас устают. Мы еще продолжаем тащиться по их следу, а они уже расставляют силки для другой дичи. Поначалу все кажется так прекрасно и навечно, а потом… Погоди, куда же ты?
— Он сказал, что подъедет через двадцать минут. Прошло восемнадцать с половиной. Он решит, я убежала от него. Еще подумает, будто мне не понравилось это. Скажи Нинке, что я зашла… просто так. Что у меня как всегда все в порядке.
Галя закрыла глаза и жалко сморщила лицо.
— Куда ты? — тихо спросила она.
— Не знаю. Он говорит, мне нужно домой. Но я туда не хочу. Нет, я туда не поеду ни за что. Я лучше буду ночевать в парке на скамейке, только не домой. Я объясню ему, что мне нельзя домой… Да, ты знаешь, он привез Андрюшин дневник. Он отдаст его тебе. Он был другом твоего Андрюши. — Она вдруг повернула к Галине бледное лицо, таинственно светящееся в тусклом мерцании лампы дневного света, и спросила дрожащими от горячего сострадания губами: — Как ты смогла пережить Андрюшу?..