Несмотря на то что Гитлер проявлял повышенный интерес к античным сооружениям, данные раскопки имели для него отнюдь не искусствоведческое, но политическое значение. Исследования античных сооружений Олимпии позволяли ему продемонстрировать мнимую приверженность принципам олимпийского движения, что, в свою очередь, могло использоваться для собственной пропаганды. Организационный комитет по проведению Олимпийских игр 1936 года предложил Карлу Диму обратиться к Пьеру де Кубертену как почетному председателю МОК с просьбой основать Олимпийский исследовательский центр, в рамках которого должно было бы осуществляться обобщение наработок французского барона, равно как и обобщение олимпийских идей. Когда об этой идее стало известно Гитлеру, то он в конце 1936 года направил в Женеву тайное послание, в котором предлагал создать на территории Германии поддерживаемый властями на государственном уровне Олимпийский институт. Эта уловка сработала — уже несколько дней спустя в рейхсканцелярию пришло письмо, в котором Пьер де Кубертен не только соглашался с этой идеей, но и просил Гитлера, дабы тот приложил максимум усилий к основанию указанного института. Для национал-социалистической пропаганды это был прекрасный информационный повод. Общественности дело было представлено так, будто бы Кубертен по собственной инициативе просил немецкие власти основать Олимпийский институт, хотя на самом деле инициатива исходила от имперского правительства. В своих воспоминаниях Карл Дим пытался представить третью версию. Он утверждал, что Кубертен давно вынашивал этот план, но только в Германии эти идеи нашли полное понимание. Якобы Кубертен поделился своей задумкой с Гансом фон Чаммером, а тот лишь проинформировал об этом Гитлера.
Во время своего посещения Женевы Герман Эссер, являвшийся президентом Имперского объединения иностранного туризма, передал Кубертену приглашение посетить Берлин. В столице рейха планировалось обсудить детали и уладить формальности, касающиеся основания института. Встреча основателя олимпийского движения и фюрера немецкого народа была почти идеальным предлогом, чтобы национал-социалистическая пропаганда вновь заявила всему свету о «мирных намерениях Третьего рейха». Однако, сославшись на тяжелую болезнь, Пьер де Кубертен вежливо отказался от посещения Германии (состояние барона ухудшалось с каждым днем, и он скончался в сентябре 1937 года). Чтобы ускорить основание института, в начале 1937 года было принято решение направить в Женеву Карла Дима. Именно ему предстояло вести все переговоры. Выбор пал на Дима сразу же по нескольким причинам. Он не был членом национал-социалистической партии, а потому мог произвести впечатление непредвзятого человека. Кроме этого после окончания Берлинских игр Дима едва ли можно было как-то с пользой для властей использовать в министерстве внутренних дел, за которым он был закреплен. А также от Ганса фон Чаммера он получил задание заниматься общим управлением Имперской спортивной площадки в Берлине. Все это указывало на то, что именно Дим был идеальной кандидатурой для ведения переговоров по поводу основания в Германии Олимпийского института. Ну и опять же не надо было забывать, что Дим уже не одно десятилетие был дружен со многими представителями олимпийского движения и был лично знаком с Кубертеном. Их новая встреча состоялась 8 мая 1937 года. В тот день разговор коснулся в том числе самочувствия Кубертена. Тот не строил иллюзий и знал, что в ближайшее время должен был умереть. И тут Диму удалось невероятное — он смог убедить Кубертена, чтобы тот завещал все свои документы, архивы и письма Олимпийскому институту. Якобы это могло помочь воплотить в жизнь до сих пор нереализованные идеи основателя олимпийского движения. Более того, Кубертен завещал национал-социалистической Германии, чтобы она являлась хранительницей олимпийской идеи, тем самым способствуя сохранению мира и взаимопонимания между народами.