У этих девчонок все происходило по схеме. Они напоминали биороботов. Каждая была очень красива и всегда знала, куда, с кем и в чем нужно обязательно пойти, а где не стоит появляться ни в коем случае. Все они трудились на «умных» работах. И ни в коем случае не красили волосы в белый цвет. «Блондинки – дуры! Об этом даже анекдоты сочиняют!» Именно поэтому у одной из подруг была красная грива до самой попы (типа, она умная!). Вторая вообще носила откровенно синие волосы. Синие – да, но покрашенные и постриженные в дорогом салоне. Из опыта позднего общения должен констатировать: после сорока обе все же стали блондинками. (Это произошло под избитым девизом: «Жизнь коротка, и нужно хоть часть ее прожить блондинкой!» Это было как публичное признание мальчика в том, что он – гей! Обе выкрасили волосы в белый цвет и подтвердили содержание анекдотов!) Итак, я встречался сразу с двумя девицами, не испытывая ни малейших угрызений совести. Мне даже казалось, что я в состоянии полюбить одну из них; впрочем, боясь, что каждую секунду стану скучать по второй, я так и не выбрал. Душа была спокойна. Ни с одной из них я не спал, хотя все думали иначе. Некоторые полагали, будто мы делаем это втроем. А мои дамы, кажется, знали о существовании друг друга. Но внешне это не проявлялось, что меня почти забавляло. «Ревность? Фу, удел некрасивых блондинок!»
Одна из них – синеволосая – катала меня на своей новенькой иномарке. Она любила жизнь и людей. Ну, не всех, конечно. Тех, что посимпатичнее и получше, если речь шла о мужском поле. А если к тому же парень был и небедным – о, держись! Он быстро попадал в оборот! Со мной у нее установились отношения простые и беспроблемные. Замуж она не собиралась: «Отмучилась, хватит!» Мы постоянно шутили, что пора бы завести красивого ребенка. Но откладывали. Жаль, ребенок и правда получился бы что надо.
Вторая – у которой, помните, грива красная до попы – отличалась от первой. Она была умная и серьезная. Как-то я посоветовал ей завести ребенка. Она решила, что я предлагаю свои услуги. И рассталась с парнем, с которым жила. А вдобавок сообщила, что, оказывается, любит меня. Эти признания всегда воспринимались мной крайне серьезно. Я их очень боялся услышать, и с некоторых пор не спешил произносить сам. Между нами сразу возник некий барьер. Мне показалось, что я просто очень удачно уложился в ее схему жизни. Я был именно таким, как нужно. Со мной было не стыдно появиться, сфотографироваться.
Как-то мы заехали к однокласснице, и та проводила нас на кухню, по дороге показав за спиной большой палец, а потом кулак: то ли – смотри не упусти красотку, то ли – надо было позвонить заранее, я бы что-нибудь приготовила! Я молчал, я уже привык, что сначала люди говорят, что рядом со мной красавица, а потом вообще ничего не говорят. Скучно.