Голос Ямадзи посуровел.
— Кто не явится, будем наказывать вплоть до расстрела.
….Ранним утром на площадь около церкви стали прибывать конники из поселков Чельский, Цырыхты, Хопачи, Николаевский. Парыгин, бывший семеновский офицер, состоящий на службе армии Маньчжоу-Го, принял рапорта от поселковых атаманов и остался доволен: резервисты явились на удивление в полном составе (тысяча сабель), в боевом снаряжении, хоть сейчас в бой веди.
В полдень пришел приказ: проверить боеготовность резервистов и ждать дальнейших распоряжений штаба.
Радио в этот день сообщало, что японские войска успешно отражают атаки красноармейцев на всех фронтах. Снова приводились баснословные цифры подбитых советских танков, самолетов, уничтоженных бойцов и командиров.
Вечером по селу разнесся слух, что красные заняли Хайлар и идут к Хинганскому хребту. Эту весть принес Федя Репин. Он рассказал, что один эскадрон из Асано-бутай был на маневрах под Хайларом и попал под обстрел советских танкистов. Двадцать кавалеристов ушли из-под огня. Но, возвращаясь в гарнизон, они были задержаны в Хинганских горах японцами и расстреляны, как дезертиры. Феде чудом удалось спастись. Раненый, едва держась на ногах, он добрался до своего села. Кто-то донес о нем в военную миссию. Кураива приказал арестовать Федю. На допросе был Василий.
— Рассказывай, где ты видел советские танки? — потребовал Кураива.
Парень поправил светлый чуб, выбившийся из-под фуражки, озорно взглянул на пышущего злобой японского офицера.
— Наш эскадрон ночевал в степи за Хайларом. Утром слышим грохот. Со стороны Аргуни шли танки. Мы сели на коней и вылетели им навстречу с саблями наголо. А танков тьма-тьмущая. Как начали поливать из пулеметов, все у нас посмешалось…
— Замолчи, скотина! — оборвал Кураива. — Ты — трус и паникер! Кураива хотел немедленно расстрелять Репина, но Ямадзи посоветовал посадить Федю в карцер до особого распоряжения.
Настроение у резервистов резко упало. Все поняли, что радио обманывает, что японцы отступают. Даже полковник Парыгин сник и уже не торопился с выступлением. Василию пришлось ободрять его, что советские не пройдут Хинган, что ниппонская армия устроит им Сталинградское побоище. И резервистам найдутся дела.
У Василия родилась идея — уговорить Парыгина не вступать в бой с советскими, перейти на их сторону. Но пока об этом рано было говорить — не создались условия.
На следующий день поступил приказ — выступить в предгорье Хингана, занять оборону и готовиться к отражению врага.
Василий ехал на коне рядом с Парыгиным впереди полка. Он радовался, что обстановка складывается в его пользу.