Быков подал Арышеву сержантскую сумку.
— Просил вам передать.
— Еще что-нибудь говорил?
— Не успел.
Анатолий расстегнул карман гимнастерки Веселова, вынул залитый кровью комсомольский билет.
…За Хинганом опускалось солнце. В долину вползал седой туман, смешиваясь с пороховым дымом. Полк хоронил погибших товарищей. Около холма была вырыта братская могила (четвертая после города Маньчжурии). Арышев стоял у края, придерживая за локоть связистку Нину. Глотая слезы, девушка смотрела, как товарищи положили Костю на дно глинистого котлована, затем справа и слева укладывали его товарищей. Кончилось короткое ее счастье. Больше она не увидит Костиных смешливых глаз, не услышит его голоса, его стихов. Не сбылась их мечта — возвратиться после войны в Ленинград и вместе продолжать учебу.
С речью выступил замполит Дорохов.
— Сегодня мы хороним своих боевых товарищей, отдавших жизнь борьбе за освобождение китайского народа от японских поработителей. Мы пришли в Маньчжурию, как приходили когда-то в Болгарию наши прадеды, чтобы освободить братский славянский народ от турецкого ига. Болгары до сих пор чтут память о благородных делах русских людей. Не забудет своих освободителей и многострадальный китайский народ. Добрые дела живут в веках…
Тоскливо было во время ужина в роте бронебойщиков. Не было балагура Кеши Шумилова, не стало остроумного рассказчика сержанта Веселова. Но товарищи будут помнить их всю жизнь и при случае поведают о них друзьям и своим детям.
Арышев сидел в сторонке, просматривал Костину тетрадь. В конце записей прочел последнее стихотворение Веселова:
Когда-нибудь, средь светлых мирных дней,
Весной цветущей или поздним летом,
Мой друг, возможно вспомнишь обо мне,
Нечаянно найдя листочек этот.
Как наяву всплывут перед тобой
Крутые сопки и степные дали,
Где мы Китай освобождали…
Примолк, затаился в страхе Харбин, ожидая дальнейшей участи. Тот, кто чувствовал за собой большие грехи перед Советской Россией, бежал из города.
Убрался в свое дачное местечко Какагаши атаман Семенов, потеряв надежду на обещанный японцами пост правителя Сибири.
Не удалось въехать в родной Благовещенск на белом коне вождю фашистского союза Родзаевскому. Вместе со своими приспешниками бежал он, надеясь пробраться в Центральный Китай к чанкайшистам.
Не остался в Харбине до прихода русских и начальник военной миссии генерал Акикуса — срочно вылетел в Токио.
Бессильны оказались власти Маньчжоу-Го, чтобы защитить их. Советские войска вышли к Желтому морю и замкнули в гигантские клещи всю Квантунскую армию. Со дня на день харбинцы ждали их. Много лет газеты и радио, офицеры и генералы внушали эмигрантам ненависть к советским людям, предавали анафеме церковнослужители. Теперь предстояла встреча с ними.