— Значит, опять кровь? Опять гибель цвета России? Нет, папа, ты не прав. Вот сейчас родилась воистину новая, независимая Россия…
— Таня! Замолчи! — крикнул Семенов. Но дочь не унималась:
— …которая разбила всех врагов и стала великой державой!
— Кто научил тебя так рассуждать? Это не твои мысли! Лиза положила руку на плечо отцу.
— Мы, папочка, в Харбине читали такие советские книжечки, которые тебе и во сне не приснятся. А в последний день даже слушали Хабаровск.
Лиза не сказала, что они ходили к Пенязевым, встречались с Машей, которая в корне изменила у них представление о Советской России.
— А какую я песню слышала! — Лиза подошла к роялю и заиграла, напевая: — Легко на сердце от песни веселой…
Семенов стиснул ладонями виски. Нет, с ними невозможно разговаривать. И надо было отправлять их в этот крамольный Харбин! Разве их теперь переубедишь? И он пошел, как говорится, ва-банк.
— Так вот, голубушки, если не желаете в Шанхай, оставайтесь с богом. Я поеду один. — Он поднялся с дивана, направляясь в свой кабинет.
Таня не сдержалась:
— Ну и скитайся всю жизнь на чужбине, а мы поедем в Россию! Семенов остановился, метнул гневный взгляд на дочь, но ничего не сказал. Махнув в отчаянии рукой, прошел в свой кабинет и рухнул в кресло. В душе его все клокотало. «Какая тварь! Вся в мать — упрямую, ядовитую…» Когда расходились, та предрекла ему позорный конец. «В России было два Гришки: Отрепьев и Распутин. Ты — третий Гришка — душегуб. Тебя ждет их участь…»
Однако, взвешивая разговор с дочерьми, он не мог не признать горькую правду. Да, он заблуждается в отношении «грядущей» России и, может быть, несправедливо осуждает настоящую. Умом, конечно, он понимает все ее достижения, но сердцем не хочет принять. А что касается Шанхая, то хоть он и заявил, что поедет один, но сделать этого не сможет. И не потому, что верит в помилование. Нет, просто благоразумнее остаться здесь, не обрекать детей на скитания. Что бы там ни было, его жизнь уже прожита, а у них…
Вечером приехал тот же офицер из военной миссии, Семенов твердо сказал ему:
— Передайте господину капитану — я никуда не поеду. Офицер взбеленился:
— Вы что же, господин атаман, решили сдаться большевикам?
— Как я поступлю — это мое личное дело. Поэтому обо мне не беспокойтесь, спасайтесь сами.
Семенов ждал прихода советских войск. Все, что нужно было взять с собой, он подготовил, а ненужное уничтожил. Сжег папки своей переписки с государственными деятелями разных стран, многочисленными агентами, собственные мемуары (печатные и рукописные), газеты и журналы, в которых он поносил большевиков.