- Kurt, der Unteroffizier Zielinski, was passiert? (- Курт, унтер-офицер Зелински, что происходит?)
Не хочет из-за угла вылезать. Ну и ладно, сейчас узнаешь, кто пришёл. Перевожу прицел левее и жму на спуск. Ба-бах! Если он не трус, то я труп. Дёргаю затвор и засаживаю обойму. Трус. Слышу удаляющийся топот, вскакиваю сам и, выскочив за угол, всаживаю пулю в успевшего отбежать на полтора десятка метров солдата. Ба-бах! И тишина. Не отнимая приклада от плеча, разворачиваюсь в сторону пистолетчика, прикрытого сейчас забором, и приставным шагом сдвигаюсь, одновременно выбирая спуск. Здесь всё нормально - немец всё ещё месит ногами пыль, но каждое движение всё медленнее и медленнее, этому недолго осталось, тем более что под ним уже натекла тёмная лужа, несмотря что прошло всего несколько секунд. Теоретически оратора можно не проверять - с такой дырой в черепе ему только пришелец вроде меня сможет помочь, а я никого подобного вокруг не замечаю. Точно, труп, к бабке не ходи. Ха, интересно причём здесь какая-то бабка? Кажись понял - отходняк начинается, вон как руки ходуном ходят. Надо бы возвращаться к первому стрелку, очень уж подозрительная корзина невдалеке от него образовалась - жратву я сейчас за километр почую. Или за парсек. Ну, точно запасливый хомяк попался, хоть и почти дохлый. Вот эта колбаска домашняя мне в самый раз, хоть и не успевает во рту таять, так как я её сразу следующим куском дальше проталкиваю, но вкусно. Немец забулькал кровавыми пузырями. Сказать что-то хочешь? Наклоняюсь, и тут меня накрывает Слиянием.
Не хочу!
Но поздно.
Какой раз я сегодня из отключки выбираюсь? Похоже уже третий. Это может и в привычку войти. Не хотелось бы. Голова почти не болит, прогресс на лицо, что радует, хотя внутри такая каша, что хоть топор вешай. И что это за толпа вокруг меня собралась, причём с сельхозинструментом колюще-режущего свойства, тем более, заметив, что я пришёл в чувства, какой-то мужичёк перехватил поудобнее вилы и сделал в мою сторону шажок.
- Э-э-э... а вы хто будешь?
- Дед Пыхто, не заметно, - вставать я пока не решался, потому просто сел прямо в пыль, да и какая разница - форму всё одно уже уделал.
- Наш што ли?
- Ну как тебе мужик сказать - скорее наш, чем наоборот.
- ГовОришь чудно, но наш вроде, - мужичок, неуверенно оглянулся на толпившихся за спиной селян.
- Да сволочь он! Наш, не наш - паскудник и есть, - взвилась баба с косой в руке. - Жолнеров ерманских побил, сам щас наутёк, а нас ерманец по околице всех развесит. Хватай его, ерманцу сдадим, можа и помилует.