— Нас поймают и депортируют, — то ли шутя, то ли всерьез говорю я. — А поладить с ветром можно. Главное, самим не стать ветреными. — Не выдерживаю напускной рассудительности и от души смеюсь. Вижу, что Печальница меня не понимает.
На Миконос возвращались вместе со всеми. Печальница была немного обижена, что я не согласился остаться на ночь на Дилосе. Но я был уверен, что ее обида — всего лишь часть игры в прятки.
Смотрел с борта суденышка на остров, который приближался с каждой минутой, и дух перехватывало: безбрежная лазурь глубокого моря пугала и притягивала, будила в душе непонятные и тайные желания, а многочисленные, с гребешками из белой пены волны, бежавшие нескончаемой чередой вдоль бортиков судна и дальше, сколько мог охватить взгляд, до самого Миконоса, вызывали дрожь во всем теле. Нет, это был не испуг и не страх перед величием манящей стихии, а предчувствие, что вот сейчас, в эти минуты, со мной происходит что-то необратимое. Пока не осознал: теряю что-то важное или приобретаю нечто бесценное?.. То, к чему шел все предыдущие годы. И чтобы избавиться от непонятной и трепетной неизвестности, я закрыл глаза. Исчезли рыбацкая гавань с разноцветными суденышками, белоснежный город, поднимавшийся от берега к горе, провалились в темень кубы и кубики домов, среди которых, как васильки во ржи, выделялись купола и кресты многочисленных церквей, не видел больше и сказочных мельниц с надутыми белоснежными парусами на вершине горы. Я прислушивался к себе, к тому непостижимому, дразнящему волнению, которое водопадом накрыло мое «я». Тайное, укрытое от чужого глаза, «я», которым до сих пор никогда и ни с кем не делился. Оно вдруг разволновалось, зашевелилось, как нерожденное дитя во чреве матери, которая решила избавиться от плода под покровом ночи. Мое «я» лишалось привычного уюта одиночества. «Я» чувствовало, что вот-вот должно вылущиться из душевного тайника или во всяком случае потесниться, чтобы впустить, а может, и уступить место чему- то другому. Хотя бы — любви. Бр-р, какое затасканное слово, похожее на шалаву, которую кто хочет, тот и имеет. Бесплатно, даром, просто так.
Поужинав недалеко от отеля, мы с Печальницей гуляли по городку, по его узким улочкам, вымощенным плитами. Каждая улочка была неповторима, за каждым поворотом-углом поджидало настоящее открытие. Мы в основном молчали. Внимательно всматривались в жизнь вокруг и молчали. Нам было хорошо вместе без слов. Добрели до морского порта и стали удивленно рассматривать домики, подступавшие к самой воде. Белоснежная пена волн с шуршанием-шепотом оседала на стенах чуть ниже разноцветных окон — зеленых, красных, коричневых, синих. Казалось, будто захмелевшая радуга расщедрилась и выплеснула свое богатство на домики. В глазах рябило от контрастов: белые стены, голубое небо, цветные окна.