Она все еще висит на телефоне. Пять минут.
Наконец она заканчивает разговор, захлопывает телефон, размерами напоминающий пластинку мятной жвачки, опускает его в белую лакированную сумочку. И начинает извиняться. Сразу становится ясно, что Китти относится к категории «приятных» звезд (Мэтт Деймон) — в отличие от «трудных» звезд (Рэйф Файнс). Звезды из категории приятных ведут себя так, будто они в точности такие же, как вы (то есть в нашем с вами случае — как я): это должно помочь вам их полюбить и написать о них кучу лестных слов; такая тактика практически всегда себя оправдывает, даже если изначально у вас рука не поворачивалась написать, что экскурсия по дому, устроенная лично для вас Брэдом Питтом, не имеет никакого отношения к его желанию появиться на обложке «Вэнити фэйр». Китти сожалеет, что мне пришлось прыгать сквозь двенадцать огненных колец и бежать несколько миль по раскаленным углям, дабы получить возможность провести сорок минут в ее обществе. Она также сожалеет, что первые шесть минут из этих сорока она проговорила по телефону. Выныривая из потока ее извинений, я невольно вспоминаю, почему я предпочитаю иметь дело с трудными звездами, которые сидят, забаррикадировавшись внутри своей звездной оболочки, и плюют наружу через щелочку. Трудные звезды время от времени теряют самоконтроль — а описание этого волнующего момента является, как известно, необходимейшей частью успешного рассказа о знаменитости.
Официант принимает наш заказ. Следующие десять минут мы с Китти обмениваемся шуточками, которые вряд ли кого-то заинтересуют, посему я их опускаю, отметив лишь (здесь и далее — в стиле подстрочных примечаний, которые призваны овеять мои поп-культурные наблюдения ароматом старинных кожаных переплетов), что если вам повезло быть юной кинозвездой с шикарно мелированными волосами и стопроцентно узнаваемым лицом — судя по кассовости фильма, в котором вы только что снялись, каждый американец успел посмотреть его как минимум дважды, — то окружающие будут относиться к вам несколько иначе или даже совсем иначе, нежели к лысеющему сутуловатому экзематозному индивиду среднего возраста. Точнее, на поверхности мы видим вроде бы то же самое — «Что будете заказывать?» — но под поверхностью истерически пульсирует узнавание знаменитости. И далее, с синхронностью, объяснимой разве что законами квантовой механики или, конкретнее, свойствами так называемых запутанных частиц, этот импульс истерического узнавания охватывает одномоментно все пространство ресторана, включая столики, расположенные так далеко, что разглядеть нас оттуда нет никакой возможности.