За ужином в этот вечер Рольфу и Чарли разрешают выпить по бокалу вина. Оно кислое на вкус, Рольфу это не нравится, зато после него все так интересно плывет перед глазами: большие цветы с клювами вместо пестиков; папина рыба на блюде, с помидорами и оливками; Минди в зеленом мерцающем платье — папа обнимает ее одной рукой. Он больше не злится, поэтому Рольф тоже не злится.
Лу провел этот час в постели и чуть не затрахал Минди до бесчувствия. Его другая рука находится сейчас под ее мерцающим подолом, скользит по ее ноге вверх: он ждет, когда на ее лице появится знакомое затуманенное выражение. Лу из тех мужчин, которые не признают поражения, — для них оно лишь стимул к тому, чтобы с новой энергией устремиться к победе. Он непременно победит. Ему плевать на Альберта — Альберт ничтожество, его вообще нет (на самом деле Альберт уже уехал, вернулся к себе в Момбасу). Главное сейчас, чтобы Минди это поняла.
Он старательно подливает вино в бокалы Милдред и Фионы, пока щеки у обеих не загораются пятнистым румянцем.
— Вы так ни разу и не взяли меня на дело, — пеняет им Лу. — Как я ни пытался вас уломать — увы!
— Почему же «увы»? — возражает Милдред. — Завтра утром мы как раз идем смотреть на прибрежных птиц. Присоединяйтесь к нам, если хотите.
— Правда? А вы не передумаете?
— Не передумаем.
— Давай сбежим, — шепчет Чарли на ухо Рольфу.
Они выскальзывают из шумной столовой и бегут к пляжу, серебряному под луной. Пальмовые листья полощутся наверху, будто по ним барабанит дождь. Но дождя нет.
— Как на Гавайях, — говорит Рольф и сам пытается в это поверить. Вроде все то же, что тогда: ночь, пляж, сестра. А вместе получается совсем по-другому.
— Нет дождя, — возражает Чарли.
— Нет мамы, — говорит Рольф.
— Знаешь, по-моему, он все-таки женится на Минди.
— Ты же сама сказала: он ее не любит.
— Ну и что? Захочет — все равно женится.
Они опускаются на теплый еще песок, излучающий лунное сияние. Рядом колышется призрачное море.
— Да она ничего, — говорит Чарли. — Нормальная.
— Мне не нравится. А с чего ты взяла — про папу?
Чарли пожимает плечами:
— Просто я его знаю.
Чарли не знает сама себя. Через четыре года, когда ей исполнится восемнадцать, она окажется в Мексике, вступит там в секту, возглавляемую неким гуру, который призывает питаться сырыми яйцами, и чуть не погибнет от сальмонеллеза — Лу едва успеет ее спасти; чтобы восстановить пострадавший от кокаина нос, придется делать пластическую операцию, которая изменит ее внешность; череда никчемных высокомерных самцов закончится к тридцати годам, и ей останется одиночество да бесплодные попытки помирить Рольфа и Лу, которые к тому времени перестанут разговаривать друг с другом.