Настя (Автор) - страница 8
Когда она закрывала за собой дверь, у нее было такое ощущение, словно она сжигает за собой мосты. Переборов минутный приступ страха, она стала спускаться вниз по ступенькам. Она жила на шестом этаже, лифт не работал, и ей предстояло довольно серьезное испытание. Неприятности начались сразу же. Каблучки цеплялись за ступени, поэтому спускаться приходилось полубоком, издавая при этом громкие цокающе-скребущие звуки. Вдобавок в грудях и между ног снова начало зарождаться то самое томительное ощущение, которое в конце концов должно было перейти в экстаз. Она серьезно подумала о том чтобы вернуться, но отбросила эту мысль. Со всем этим пора кончать, и чем быстрее, тем лучше.
Когда она проходила по лестничной площадке этажом ниже, щелкнул замок двери квартиры, которая как раз находилась под Настиной. У девушки перехватило дыхание: «Только этого не хватало!». Дверь распахнулась, и в дверном проеме показалась их соседка, Антонина Павловна. Она держала в руках авоську: вероятно, собиралась в магазин. Настя отвернула голову и пыталась пройти мимо, словно та ей незнакома. Но не тут-то было. «Настюша, здравствуй!» — Скрипучий голос старой матроны прозвучал за спиною бедной девушки подобно грому. — «А я тебя сразу и не узнала. Отчего не здороваешься?» Настя нехотя кивнула. Соседка продолжала: «А ты куда идешь, милая? Подожди, сейчас дверь прикрою, и пойдем вместе. Поможешь мне спуститься, а то стара я стала, тяжело мне самой». Управившись с замком, старуха цепко взяла Настю за руку и потянула к лестнице. «Ты сейчас на каком курсе учишься?» «На первом», — ответила девушка нехотя. Как только она представила, что должна спускаться с соседкой целых пять этажей, да еще и помогать ей при этом, ей стало дурно. Это она-то, которая и сама-то едва держалась на своих бедных ножках, обутых в супер-шпильки, которые она не снимала со вчерашнего вечера! Уже не говоря о той штуковине… Рехнуться можно. Насте захотелось плакать, но, с трудом проглотив свои слезы, Настя даже попыталась улыбнуться. А старая женщина, повиснув на ее руке чуть ли не всей своей тяжестью, запричитала, спускаясь по ступеням: вот-де, были раньше времена, была и она молодая да здоровая, а теперь уже не то, ноги не ходят. «Это хорошо, Настюша, что ты мне встретилась. Вот у вас, молодых, ножки-то здоровые, не болят поди совсем», — продолжала она скрипучим голосом, пока Настя пыталась подавить в себе растущее с каждой ступенькой возбуждение. Еще бы, думала она, конечно не болят. Она представила себя русалочкой из сказки. Та тоже ходила на своих прелестных ножках словно по ножам. Она терпела эту боль ради своего любимого. А ради чего терпела сейчас все это Настя? «Раньше вот были тимуровцы, помогали пожилым, больным людям, а теперь нет ничего — кругом один бедлам», — причитала старуха, медленно спускаясь вниз по ступеням. От тяжести, с которой старуха давила на ее руку и от того, что Настя старалась изо всех сил идти прямо и не шаркать каблуками, ноги Насти стала раздирать адская боль. Остальные причиндалы делали свое дело, и девушка уже чувствовала себя на пороге нового оргазма. Она старалась идти еще осторожнее, боль в ногах усилилась. Они уже прошли несколько этажей, спускались по предпоследнему пролету. Старуха меж тем, не унимаясь, начала задавать Насте вопросы: «А родители твои скоро ли вернутся?.. Что-то ты сегодня больно бледная, Настюша. Уж не заболела ли? И оделась как-то странно — жарко ведь на дворе-то… Ты, конечно, девушка скромная. Я сама была такая. Не то что эти нынешние, размалеванные, ходят по улицам в чем мать родила, прости Господи…А очки эти ты зря надела, Настенька, не идут они тебе…» Настя односложно отвечала: «…да, Антонина Павловна, вы п…правы… Д…да, приболела немного, на пляже перележала… Д…да…» Еще несколько шагов, и икру правой Настиной ноги свело судорогой, от чего она непроизвольно вскрикнула и дернулась, ухватившись за перила с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Она едва успела заметить изумленное лицо старухи, обращенное к ней, как ее накрыло удушливой волной оргазма. Антонина Павловна, без сомнения, отметила разительную перемену в ее юной помощнице — внезапно порозовевшее лицо, расслабившееся тело, глубокое частое дыхание, низкий грудной стон — но по своему разумению приписала все это обмороку. Все еще пытаясь удержаться за поручень, Настя обмякла и, глубоко дыша, села прямо на ступеньки — ноги ее не держали. Словно издалека, слышала Настя голос соседки: «…да что с тобой, Настенька?.. Неужто сознание потеряла?.. Скажи что-нибудь, не пугай старую… Тебе домой надо, полежать, отдохнуть… Бедная девочка…» Настя, вяло отмахиваясь от этих вопросов, бормотала, что ей уже лучше, что это, видно, от жары, и что сейчас совсем пройдет… Через минуту она уже смогла встать на ноги. Испуганная соседка больше не висла на ней, не без оснований полагая, что была причиной этому обмороку. Бедные дети, причитала она, совсем здоровья нету. Вот в ее время люди здоровее были и не падали в обморок где ни попадя…