Доминик Гиз встал. Его руки и губы дрожали.
— Так, — произнес он шопотом, — ты готов пожертвовать твоей блестящей карьерой, мнением общества ради… он не произнес ругательство, готовое сорваться с его уст, — ради замужней женщины, которую ты считаешь непогрешимой, но которая имеет любовника…
Юлиан вскочил. Бесшумными шагами он подошел к отцу и остановился перед ним так близко, что старик мог бы услышать удары его сердца.
— Это ложь, — сказал он ровным, спокойным голосом, — ложь, слышишь, и ты откажешься от своих слов.
Доминик Гиз вызывающе взглянул в гневные глаза сына.
— Нет, я не сделаю этого, — сказал он резко и повторил, возвышая голос. — Нет, никогда! Почему ты не ударишь меня? — спросил он, задыхаясь от гнева. — Я ведь стар и твой отец, и тебе нечего бояться меня!
Юлиан молчал, и молчание сына вызывало в старике дикое бешенство. Он хотел причинить сыну страдание за то, что Юлиан оскорбил его и так безжалостно разрушал их спокойную счастливую жизнь.
— Весь свет знает, что Чарльз Картон любовник графини Дезанж и был им еще до ее замужества. Спроси Адриана де Клэв или Колина или кого-нибудь другого.
Юлиан побледнел и, еле слышно, с трудом выговаривая слова, произнес:
— За эту ложь я мог бы убить тебя собственными руками. Я мог бы убить тебя…
Он оттолкнул отца в сторону и вышел из комнаты. Звук его удаляющихся шагов послышался на лестнице. Старый Гиз считал их — раз, два, три. Хлопнула входная дверь, удаляющиеся шаги раздались на улице и замерли в отдалении.
Юлиан ушел.
Оскорбительные слова старика о Саре вызвали в Юлиане гнев и отчаяние. Он и раньше ревновал Картона к Саре, но иногда сам стыдился этого ни на чем не основанного чувства. Но теперь!
Юлиан задыхался при мысли, что Адриан или Колин могли знать что-нибудь о Саре. Особенно Колин, самоуверенный, надменный и насмешливый! Кровь кипела в жилах Юлиана, когда он представлял себе комментарии Колина по этому поводу.
Но это была ложь…
Он внезапно остановился посреди улицы, громко произнося последние слова:
— Все это было ложью.
Конечно, Сара знала Картона уже много лет. Он был другом ее матери и гораздо старше Сары. Ему было не меньше сорока трех лет. Юлиан ясно представил себе красивое лицо Картона, его темные глаза с золотистыми искорками в глубине, его тонко очерченные брови, тонкий рот с прекрасными зубами. Но в обществе всегда сплетничают про красивых женщин, и Сара в своем одиночестве легко могла стать жертвой таких сплетен.
Юлиан старался спокойно обдумать все и не хотел терять самообладания. Он рассмеялся резким и отрывистым смехом и оглянулся вокруг. Шагая все время, почти не сознавая окружающего, Юлиан теперь очутился перед домом Сары Дезанж. Он стоял перед высокими воротами. Сквозь железную решетку ограды виднелся большой мощенный двор, на который падал свет из раскрытых окон. Старик сторож спал в своей будке, у ворот.