Но больше всего я вспоминаю Бренду Наррамор.
Пожалуйста, не говорите об этом моей жене, которая лежит сейчас рядом, уютно прижавшись к моей спине. Но я действительно думаю о девушке, с которой познакомился однажды летом почти три с половиной десятилетия назад.
Бренда Наррамор.
Моя первая летняя любовь.
Моя муза и вдохновение.
Сколько раз я рисовал ее тело? Вначале оно принадлежало затянутой в кожу воительнице, главному персонажу моих комиксов. Затем воительницу сменила другая героиня — неуязвимый уличный боец в летном комбинезоне. Сколько часов я провел, выводя ее очертания и изгибы? Фактически я сколотил состояние, трансформировав воспоминания о Бренде Наррамор в выполненные тушью изображения Белинды Найтингейл, супергероини постапокалиптического мира.
Критики всегда клеймили мою невозможно грудастую амазонку в облегающем фигуру костюме, называя ее «не более чем сексуальной подростковой фантазией».
Они правы.
Таковой она и являлась.
Она — Бренда Наррамор.
Та самая девушка, которую, как мне казалось, хочет у меня отнять облаченный в балахон демон.
Наконец машина Джерри захрустела шинами по ракушкам на обочине дороги.
Из вмонтированного в панель транзистора лилась популярная песня дуэта «Капитан и Тенниль». Любовь удержит нас вместе… Это мог быть только приемник. Джерри ни за что не купил бы такую фиговую кассету.
Джерри, у которого и в самом деле были вполне легальные, выданные в Нью-Джерси водительские права, водил собственную машину, «Гран Торино», как у Старски и Хатча, с модифицированным восьмицилицдровым двигателем и автоматической коробкой передач. Эту машину ему подарил «экс-папочка» сразу после развода. Кроме этого, у Джерри были фальшивые права из Нью-Йорка, официально провозглашающие его восемнадцатилетним, что давало ему право покупать спиртные напитки.
— Значит, так… Значит, так… — протянул он, опуская окно. — Вы свой хлебушек принесли?
Я сунул руку в карман.
— Пять баксов, верно?
Джерри выхватил смятую банкноту из моих пальцев.
— Чудненько. Ты спер это у своего предка?
— He-а. Я в прошлом месяце косил газоны.
— Динамит. — Он обернулся к Кевину. — Не заставляй меня ждать, братишка!
Кевин с громким хлопком вложил деньги в раскрытую ладонь Джерри.
— Значит, так… Значит, так… — снова пропел Джерри. Я уже не помню, что это означает. Кажется, в 1975 году мы все так говорили. — Запрыгивайте, братишки!
Кевин плюхнулся рядом с Джерри. Я забрался на заднее сиденье, где уже стояло две картонных коробки со слегка охлажденным баночным пивом. В одной коробке был «Шлитц», вдругой — «Фальстаф». Смятый пакет, из которого торчали бутылки того, что на ферме Буна называлось вином, звенел всякий раз, когда Джерри попадал колесом в выбоину на дороге.