Заставляют задуматься некоторые даты в судьбе отца и крупных политических изменений в стране. Федор Парпаров был арестован 27 мая 1938 года, освободили его из тюрьмы 31 июля 1939-го. Такое случалось крайне редко. Ровно в середине этого срока вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия от 17 ноября 1938 года, был снят с должности нарком внутренних дел Ежов, его заменил Берия, репрессии временно пошли на убыль. При Ежове отец был в заключении полгода. Этого по тем жесточайшим временам было достаточно, чтобы учинить над ним расправу — осудить и привести приговор в исполнение. Дело к этому шло. Но почему же машина не сработала в данном случае в решении участи человека, об исчезновении которого знал бы очень ограниченный круг лиц?
Конечно, первая причина состояла в том, что отец не был ни в чем виноват. Но эта причина не могла быть тогда решающей. Вторая причина — стойкость и несокрушимая воля отца, его отказ от навязывавшейся ему следствием системы самооговора и поклепа на других. Он не согласился ни себя признать виновным в чем-либо порочащем его как разведчика и честного гражданина, ни подвергнуть подозрению других. Однако и при таких обстоятельствах чекисты, не признававшие за собой вины, приговаривались к расстрелу, если оказывались в руках следователя.
Значит, могли быть еще какие-то обстоятельства, останавливающие руки палачей. Что за обстоятельства? Раскрытые на сегодня архивы бывшего НКВД не дают ответа на такой вопрос. Возникают версии. Одна из них с элементами романтического характера приводит вновь к истории отношений Федора с Мартой. Ценность Марты как источника информации не вызывала у Центра сомнений. Поэтому приговор для Федора, возможно, был отложен на то время, пока не удастся наладить связь с Мартой через другого человека.
Если бы это удалось сделать, если бы Марта приняла кого-нибудь или согласилась поверить письму, напечатанному на машинке, а не написанному рукой Федора, судьба отца могла быть мигом решена. Но Марта такие контакты игнорировала. Она потребовала рукописных писем Федора. А это значило, что отец должен был участвовать в обмене посланиями. Жизнь его на какой-то срок была сохранена.
Тем временем был снят Ежов, произошел пересмотр незавершенных при нем дел. Действуя интуитивно или по какому-то ведомому только ей расчету, Марта спасла Федору жизнь, хотя и не для себя. Такова романтическая версия. Далека или близка она от истины, теперь уже едва ли кто скажет с абсолютной точностью.