— Ну, и что? — беззаботно пожала плечами Вика, обрадованная прежде всего тем, что тема поцелуев благополучно забыта. Не то чтобы она была совсем уж против поцеловать симпатичный в общем-то череп. Такой весь переливающийся и загадочно сверкающий. Но он должен понимать, что она не какая-нибудь там шалава, раздающая поцелуи направо и налево, а почти всамделишная принцесса. Внимание которой дорого. И не достается просто так. Без долгих уговоров и ухаживаний. — Давай лучше отсюда выбираться. А то меня уже в дрожь бросает от темных помещений, освещенных оранжевым светом. В них я постоянно в какие-то передряги попадаю…
— Не нравится оранжевый свет, так создай светлячок, — мрачно отзвался Ринар.
— А ты не увиливай от своих обязанностей! Зачем сзади пристраиваешься? Я же не в юбке, чтобы под нее заглядывать.
— Хм… Видок тугой попки в джинсах в обтяжку тоже ничего. Хе-хе!
— Вот же ивзращенец какой! Марш вперед!.. Айи-и!
Не дожидаясь, пока череп всплывет перед ней, Вика двинулась к едва просматривающейся двери. И тут же ударилась пальчиками, игриво выглядывающими в мыске сапожка, о выступающий металлический лист половинки кирасы.
Дальше дело пошло еще хуже. Вика инстинктивно попыталась ухватиться рукой за ушибленные пальчики. Не удержала равновесия и рухнула прямо на кучу железа. Грохот вышел оглушающий. Даже Ринар встряхнулся, словно у него заложило уши.
— Ой, моя попочка! — взвизгнула Вика, ощущая, как в нее вонзается какой-то острый край. И откинулась назад, стремясь избавиться от впившегося в мягкие ткани… И ударилась затылком о каменную стену.
— Я знала, что это подземелье до добра не доведет! У меня еще не прошла шишка от дубины этого треклятого гоблина! — захныкала девушка, пытаясь одновременно потереть все пострадавшие места. Рук явно не хватало. Чести удостоились только пульсирующая шишка на затылке и поцарапанная сквозь разорванную ткань попка. Тогда Вика вытянула ножку и плаксиво попросила. — Подуй хоть!
Ринар, с озабоченной миной барражирующий туда-сюда, фыркнул:
— Я могу создавать звуковые колебания в области нижней челюсти. Но создавать воздушный поток не в моих силах.
— Плохой Ринарчик! — нахмурив бровки и обиженно выпятив нижнюю губку, обиженно надулась Вика. — Какой-то весь бесполезный! Никакого от тебя толка. Ну, вот совсем! Хотя бы пожалей меня!
— Да-да! Мне тебя ужасно жалко, бедная моя девочка! Но, боюсь, грохот от твоего падения должен был поднять на ноги весь замок.
— Спасибо, — сделала бровки домиком девушка. — И отдельное спасибо, что не сказал про грохот от соприкосновения моего затылка с камнем.