— Я звоню сказать, что на Декамбре напали. Он в больнице Сен-Луи. Нет, Лизбета, думаю, выкарабкается. Нет, один парень. Не знаю, его будут допрашивать. Будьте добры, соберите сумку и не забудьте положить две-три книжки, когда пойдете к нему. Вы ему очень нужны.
— Это все из-за вас! Зачем вы вызвали его?
— Куда, Лизбета?
— Когда звонили. У вас что, мало людей в полиции? Декамбре у вас не на посылках.
— Я ему не звонил, Лизбета.
— Это был кто-то из ваших коллег, — возразила она. — Он звонил по вашему поручению. Я еще не сошла с ума, я сама передавала ему про встречу.
— На набережной Жеммап?
— Напротив дома 57, в половине двенадцатого.
Адамберг покачал в темноте головой.
— Лизбета, пусть Декамбре не выходит из своей палаты, ни под каким видом, кто бы ни позвонил.
— Так это были не вы?
— Нет, Лизбета. Оставайтесь с ним. Я пришлю вам охрану.
Адамберг повесил трубку и сразу позвонил в уголовный розыск.
— Бригадир Гардон, — послышался ответ.
— Гардон, пошлите человека в больницу Сен-Луи охранять палату Эрве Дюкуэдика. И двоих человек на смену агентам на улице Конвенции у дома Мари-Бель. Нет, все то же, пусть просто наблюдают за домом. Когда завтра утром она выйдет, пусть везут ее ко мне.
— Арестовать ее, комиссар?
— Нет, она нужна как свидетель. Как пожилая дама?
— Сначала беседовала с внуком через решетку, а сейчас спит.
— О чем они говорили, Гардон?
— Да вообще-то они играли. В китайский портрет. Знаете, такая игра, где нужно угадать человека по характеру. На какой цвет он похож? На какое животное? На какой звук? И нужно угадать, кого загадали. Это трудно.
— Не похоже, чтобы они слишком тревожились о своей участи.
— Никак нет. Старушка нас даже развлекает. Эллер-Девиль хороший парень, поделился своими лепешками. Вообще-то Мане делает их из молочных пенок, но у нее…
— Знаю, Гардон. Ей приходится класть сметану. Пришел анализ древесного угля Клементины?
— Час назад получили. К сожалению, ничего нет. Это не яблоня. Ясень, вяз, акация, все, что продают в магазине.
— Черт.
— Такие дела, комиссар.
Адамберг вернулся к машине, мокрая одежда липла к телу, его пробирал легкий озноб. Эсталер сел за руль, Ретанкур села сзади, скрепленная наручниками с юношей. Комиссар нагнулся к окошку.
— Эсталер, это вы забрали мои ботинки? — спросил он. — Я не могу их найти.
— Нет, комиссар, я их не видел.
— Тем хуже. — Адамберг сел на переднее сиденье. — Не торчать же здесь всю ночь.
Эсталер включил зажигание. Юноша перестал кричать о своей невиновности, словно придавленный неумолимой тушей Ретанкур.
— Отвезите меня домой, — попросил Адамберг. — Пусть ночные дежурные начнут допрос Антуана Юрфена Эллер-Девиля-Журно, или как его там.