Типы телосложения
Средневековая система четырех типов телосложения, которая непосредственно породила медицинскую школу энантиопатии и косвенно аллопатии (см. стр. 292), возникла из желания видеть в строении тела признаки четырех аристотелевских элементов (см. стр. 251). Так, земля была представлена в теле черной желчью, или меланхолией, воздух — желтой желчью, или просто желчью, огонь — кровью, а вода — слизью, флегмой. Мы будем использовать слова «меланхолический», «холерический», «сангвинический» и «флегматический», не говоря уже о слове «желчный». Если человек был горячим и сухим, то он страдал от избытка крови (эквивалента огня, который горяч и сух), и, соответственно, требовались пиявки и т. д. Уровень смертности был высок.
Ятрохимия
В то время как основные усилия алхимиков были направлены на попытки превратить неблагородные металлы в золото и серебро, в XVI веке появилась школа, которая применила техники и философские тезисы алхимии к приготовлению лекарств. Традиционно символом алхимической чистоты было золото; для ятрохимика это означало абсолютно чистое лекарство. Таким образом, ятрохимия стала предшественницей фармакологии.
В этой области были две выдающиеся личности — Парацельс и Ян Баптиста ван Гельмонт. Ван Гельмонт (1577–1644) внес большой вклад в различные области науки. Он первым открыл существование газов, отличных от воздуха, и ввел термин «газ»; тем не менее он оставался ярым приверженцем алхимии и верил в философский камень. Одна из его сомнительных гипотез — что материя состоит почти полностью, если не целиком, из воды — стала причиной важного и ценного эксперимента. Ван Гельмонт взвесил меру почвы и посадил в ней саженец. Через четыре года он обнаружил, что вес дерева увеличился больше чем в тысячу раз, а вес почвы лишь немного уменьшился. Конечно же, дерево набирало вес благодаря тому, что его поливали, а вовсе не благодаря почве, как полагали другие. Его вывод, что вода каким-то образом преобразовывалась в саженец, был неверным (он не думал, что воздух например тоже может участвовать в процессе), но его эксперимент разрушил по крайней мере одно бытовавшее в то время заблуждение.
Но важнейшей фигурой в ятрохимии был, несомненно, Парацельс. Его труды были настолько — и преднамеренно — странными (и нередко попросту неприличными), что зачастую трудно понять, что же он на самом деле хотел сказать. В результате читатель оказывается в неловком положении, когда не знает, какая из его идей была ошибочной, какая — намеренно вводящей в заблуждение, а какая опережала свое время. Например, лишь очень и очень нескоро после смерти Парацельса выяснилось, что его инструкции по «экстракции купороса» (экстракт купороса он использовал для усыпления цыплят и скорее всего применял в своей медицинской практике) были на самом деле инструкциями по созданию анестезирующего эфира. Аналогично его передовое использование металлов в лечении не признавалось веками, хотя в некоторых случаях, будучи предвестниками гомеопатии, его металлические дистилляты были настолько очищенными, что в дозе не оставалось металла вовсе.