в свое время они были последним словом в теоретической науке, но с той поры их вытеснили другие, более близкие к реальности идеи; или же люди поняли, что какие-то знания совершенно не соответствуют действительности, и заменили их гипотезами, которые ближе к истине (по крайней мере, насколько людям это известно). Наука развивается медленно — наши знания о Вселенной постепенно становятся все более полными, даже если им далеко до идеала, — и потому между идеями и гипотезами из разных, на первый взгляд, областей неожиданно обнаруживаются все новые и новые связи, как будто складываются миллиарды кусочков одной огромной мозаики. Если какие-то кусочки не подходят, как их ни поворачивай, их, естественно, изучают тщательнее. Возможно (возможно!), чтобы они подошли, нужно изменить модель: разобрать все кусочки мозаики и начать складывать их заново. Вероятнее всего, они подойдут к другой части мозаики, и их нужно сложить позже.
Совершенно очевидно, что некоторые кусочки вообще не относятся к мозаике. Теоретически, конечно, нужно их пристальнее рассмотреть — вдруг первое впечатление было ошибочным; но вероятность этого мала. Случалось, что явно «неправильные» кусочки в итоге оказывались частью большей мозаики. В качестве одного из примеров можно вспомнить гипотезу Альфреда Вегенера о перемещении континентов, которую в течение десятилетий осмеивали ученые всего мира. Но перемещение континентов — одно из очень и очень редких исключений. В большинстве своем нелепые, абсурдные гипотезы справедливо отвергаются сразу же как лженаучные: на первый взгляд они могут показаться научными, но они таковыми не являются. Хотя, с одной стороны, лженаука на удивление мало значит (она не только не вносит какого-либо вклада в развитие человеческого знания, но очень часто препятствует его развитию); с другой стороны, в масштабах общества она может иметь чрезвычайное значение: способная сбить с толку излишне доверчивых, необразованных людей или, откровенно говоря, фанатиков и глупцов, она иногда управляет целыми обществами и зачастую становится причиной невообразимых бедствий.
Лженаука извратила такое понятие, как раса. Расистские лженаучные теории по большей части родились в результате идеологического злоупотребления наукой, которое в свою очередь в изобилии порождает недоказанные, слабые научные теории. Это может быть религиозная идеология, а может быть и политическая. В общих чертах она может даже призывать к человечности и милосердию. На искажение научных теорий указывает общее заблуждение, будто истину можно найти с помощью всеобщего голосования: если по итогам опроса 60–70 % людей не верят в то, что например человечество является результатом эволюции, описанной в дарвиновской теории, то некоторые могут счесть это «доказательством» того, что дарвиновская теория эволюции ошибочна. Чаще, однако, такая идеология вредна или, по меньшей мере, пагубна для науки. На протяжении человеческой истории религиозная идеология злоупотребляла наукой постоянно и повсеместно, так что, реши я говорить о ней чаще, пришлось бы отвести ей куда больше страниц в этой книге, нежели отведено сейчас; однако я надеюсь, что в подавляющем большинстве случаев читатель поймет, что религиозная вера формировала такой общественный климат, который стал причиной принятия многих ошибочных теорий. В других случаях наука искажалась преднамеренно в политических целях. В качестве примера на ум сразу же приходят распространение нацистами в Германии «нееврейских» теорий, сталинские репрессии ученых-генетиков в СССР в угоду популистской, «крестьянской» псевдогенетике, предложенной Т.Д. Лысенко (1898–1976), и непрекращающиеся попытки правительства Джорджа У. Буша в США задушить науку, которая противоречит политике неоконсерватизма.